Засмотревшись на хозяев, я пропустила момент, когда за моим столом появились двое мужчин и женщина. Одного из мужчин, лет пятидесяти с полуседой бородой я вроде бы видела вчера, да и по одежде он был больше похож на местного. Остальные двое явно были пришлыми, и мне, признаться, стоило большого труда не расплываться в улыбке, глядя на их костюмы. Возможно, где‑то во дворце они смотрелись бы органично, но в деревенском трактире, за простым, даже грубым, дощатым столом… смешно, право слово. Особенно эти пышные воротники и манжеты, как они вообще с ними живут? Ну ладно воротник, кажется, такие были в моде в Испании, но манжеты! Они заставляли несчастных придворных, а это, видимо, они, если не шуты, что вряд ли, держать руки смешно оттопыренными. Пока я искоса рассматривала их костюмы и прикладывала поистине титанические усилия, чтобы не оскорбить сильных мира сего явно неуместным весельем, они молчали и куда более бесцеремонно разглядывали меня.
– Простовата, – жеманно сказала женщина. – Но разве у нас есть выбор?
Нет, вы только послушайте, тоже мне, ценители нашлись! Одним старовата, другим простовата… А главное ведь, что всё равно использовать собираются, хоть и ворчат. Мир каких‑то критиканов и ворчунов.
– Тебе выпала большая честь, женщина, – сказал её спутник. – Будешь прислуживать Её Великолепному Высочеству Илоне Прекраснейшей.
Моё согласие, похоже, под сомнение не ставилось, а может, вообще не имело никакого значения. Спорить я не стала – что‑то мне подсказывало, что местные тёмные люди не имеют никакого понятия о базовых правах человека, и мой протест ничего хорошего не принесёт, лишь привлечёт лишнее внимание и усугубит ситуацию. Пришлось смириться.
Впрочем, оказалось, что я не одна такая, ибо обходиться одной служанкой принцессе было не то что неудобно, а просто‑таки неприлично.
Необходимость кому‑то прислуживать меня слегка коробила, но я успокаивала себя тем, что служить принцессе куда почётнее, чем быть уборщицей в каком‑то задрипанном ордене. Вообще, конечно, орден был довольно крупным и влиятельным, по крайней мере, они сами утверждали именно так, но так как я была на этот орден зла, то признавать за ним какие‑либо достоинства и успехи была совершенно не настроена. А когда я увидела остальных будущих служанок – двух крайне деревенского вида девах, наверняка даже и неграмотных, то поняла, что я буду главной. Может, у меня даже будет титул фрейлины, – мелькнула заманчивая мысль. А старшая фрейлина – это уже почётно даже. Это уже можно даже считать карьерой… И, помечтав ещё немного и дойдя в своих мыслях до балов, пышных платьев и галантных кавалеров, добивающихся моей благосклонности, я даже стала испытывать воодушевление и некий подъём.
Ага. Когда принцесса прибыла в трактир – маленькая, смуглая и черноволосая, и вовсе не такая уж прекрасная, за ней уже топали четыре фрейлины, и настроенные мной воздушные замки, покачнувшись, стали оседать. Но главное разочарование было ещё впереди. В качестве личной служанки Её Высочество выбрала не меня, а совершенно невзрачную, но молодую дочку старосты. А мне предстояло стирать чужое бельё… и то, что это бельё принцессы никак не радовало и не грело. Собственно, по нему, белью, это было незаметно. Вот разве что по количеству. Не принцесса, а какая‑то постоянно переодевающаяся капуста.
Вот, – подумала я. И в этом мире никуда без блата… А самых достойных, как всегда, обошли и задвинули. Сейчас, когда я больше понимаю о себе самой и своих поступках, я могу признать, что тогда мне отчаянно хотелось хоть где‑то, хоть в чём‑то оказаться лучше, получить хоть какое‑то подтверждение из реального мира своим иллюзиям и шаткой, но высокой самооценке. И я совершенно не готова была признать, что для той работы, которую я хочу для себя, кто‑то может подходить гораздо больше. Теперь‑то я понимаю, что принцесса Илона выбрала Ани просто потому, что та смотрела на неё горящими глазами, была весела и энергична, и вся просто светилась какой‑то добротой, лёгкостью и оптимизмом, в то время как от меня, если и исходили какие‑нибудь энергетические лучи, то это недовольства миром и самодовольства.
Чтобы успокоить свою пострадавшую самооценку, я даже подумала, что Илона, а она мне казалась всё более некрасивой с каждым разом, когда я её видела, выбрала ту, на фоне которой будет смотреться выигрышно. Да и фрейлины у неё тоже… по этому же признаку подобранные. Надменные курицы.
Описывать свои рабочие будни и трудовые подвиги не буду, нет в них ничего интересного: тяжёлая, однообразная работа, совершенно неблагодарная. Теперь моя предыдущая занятость в родном мире виделась совсем под другим углом. Мне до этого всегда казалось, что я вкалываю, не поднимая головы. Ха. Теперь я вспоминала с огромной тоской и обеденный перерыв, и нормированный рабочий день, и то, что успевала и чай попить, и с коллегами поболтать, и даже новости в интернете почитать. А уж выходные… Вот уж действительно, что имеем – не ценим.
Через три дня, два из которых прошли в дороге, я поняла, что надо бежать. В пути принцесса переодевалась ничуть не реже, но к объёмам ночной стирки добавлялась ещё выматывающая дорога в жёсткой, неудобной повозке. Мне кажется, я прочувствовала своей попой каждую выбоину на дороге, каждый даже самый мелкий камушек, а от моих соседок невыносимо несло потом, хуже, чем в час‑пик в метро в самый жаркий день. То, что от меня уже тоже пахнет не фиалками, я поняла не сразу, но когда поняла, это осознание опечалило меня почему‑то гораздо сильнее, чем можно было бы ожидать, учитывая обстоятельства. Словно собственное несовершенство было важнее, чем все внешние неурядицы.
Решению бежать также способствовало наличие нескольких магов в сопровождении кортежа, из ордена Фиолетовой Росы, не Золотого Феникса, но я боялась, что они определят мою попаданскую природу и… Ну и что? – спросите вы. Магии‑то всё равно нет. А за уборщицей из другого мира они охотиться вряд ли станут. И будете неправы! Путём логических размышлений, а монотонный физический труд, оказывается, очень даже располагает к раздумьям, я пришла к выводу, что способности у меня должны быть. И на этот раз вовсе не потому, что я – лучше всех, а потому, что этот мир меня удержал, а не отправил восвояси, как Толика, Славку и Машу. Значит, что‑то есть. Видимо, несильно востребованное орденами, но зачем‑то понадобившееся миру. Приходил мне ещё в голову вариант, что дар мой просто очень уж уникальный, особенный и редкий, но, скрепя сердце, я от него отказалась. Хватит с меня пока что крушений воздушных замков.
На следующий день мы должны были прибыть в какой‑то большой город, последний на пути в страну жениха принцессы Илоны, где кортеж встречали представители жениха. Вообще, официально то королевство называлось Черракар, но все вокруг звали его не иначе как страной чернокнижников. Пожалуй, информация – это единственное, что хоть как‑то примиряло меня с путешествием в обозе. Мои товарки всю дорогу сплетничали. И, хочу сказать, диапазон их интересов меня поразил. Правда. От материала, идущего на подштанники Его Могущественному Величеству Жерарду Мудрейшему, до сложных вопросов престолонаследия и генетики. Ну, то есть, кто с кем спал и как это видно по получившимся детям, да. Удивлявший меня больше всего вопрос: как это, принцессу и чернокнижникам, пусть она мне и не нравилась, но королю‑то дочка родная, я не задавала. По другим разговорам поняла, что чернокнижники в этом мире человеческими жертвами вроде бы не злоупотребляли, а называли их так из‑за магии, но об этом чуть позже.
Комментариев нет