Александра Маринина

Имя потерпевшего – Никто

Каменская – 16

Игра чужими масками

Сегодня самый популярный автор детективов в России – женщина. Александра Маринина неоспоримо занимает первое место на рынке бестселлеров. Недалеко от нее стоит Полина Дашкова, а потом ряд других авторов‑женщин. Некоторые критики уже поспешили охарактеризовать романы Марининой терминами «женский детектив» и «черный женский роман». Насколько эти определения правильны и какую роль играют гендерные признаки в поэтике романов Марининой – вот что нас интересует в данной статье.

В романах Марининой всегда присутствует первый параметр «женской прозы», а именно то, что в центре повествования – женщина и доминирует точка зрения героини – Анастасии Каменской (в дальнейшем – Насти) – женщины‑детектива, своего рода авторского двойника. Редкое исключение, например, роман «Черный список», где Насти нет и на протяжении всего повествования рассказ ведется от лица мужчины, но именно это‑то и позволяет появиться другому женскому персонажу – следователю Татьяне Образцовой, пишущей детективы под псевдонимом Томилина, т.е. второму авторскому двойнику.

На первом плане стоит Настя, родившаяся в 1960 г. Она жена выдающегося математика Леши Чистякова, майор милиции, работающая аналитиком‑криминалистом на Петровке, 38. По многим признакам Настя не является воплощением традиционных женских стереотипов, и эта ее нестандартность особенно часто подчеркивается автором. Она не очень эмоциональна, нечувствительна, ни любовь, ни секс особенно ее не интересуют. Настя совершенно беспомощна в быту, абсолютно равнодушна к таким, казалось бы, женским темам, как любовь, одежда, диеты и прочее, так интересующие, например, в высшей степени женственную Дашу. Уж Настя‑то не будет читать дамских романов! Она рациональна, «трудоголичка», причем ее работа традиционно считается мужской, сугубо аналитической, даже если в конце концов при окончании решения криминальной загадки Насте помогает пресловутая женская интуиция.

В романах Марининой есть реабилитация интеллектуальной работы. То, что это происходит в рамках жанра детектива, неудивительно, ведь детектив типа «романа с загадкой», в отличие от «черного романа», как раз постоянно заигрывает с наукой. И, видимо, не случайно, что Настю окружает среда ученых (муж – математик, мать – профессор, лингвист). Ведь задача сыщика есть в каком‑то смысле научно‑герменевтическая игра интеллекта в попытке упорядочить хаос, расшифровать криминальный ребус, сыщик – тот же «семиолог». Но зато не в традиции русского/советского детектива, что эта реабилитация происходит через женский персонаж.

Из‑за своей физической ущербности (определяемой как женская черта) и эмоциональной холодности (определяемой как мужская черта) Настя принадлежит к типу сыщиков, отличающихся каким‑то «дефектом» – физическим или чувственным. Вспомним инвалида Ниро Вульфа у Рекса Стаута и мисс Марпл, старушку и из‑за этого слабую женщину. Или героя фильма Хичкока «Real Window», прикованного к инвалидной коляске, что играет важную роль в сюжете, поскольку эта его физическая немощность создает особое напряжение. Все это еще раз показывает, что самое главное в сыщике – игра ума. Сыщик такого типа не имеет семейной жизни, целиком и полностью отдается процессу поиска и разоблачения преступника. Почти все сыщики холостяки. Настя, правда, замужем, но у нее нет детей, и ее семейная жизнь сведена к минимуму: Леша часто в отъезде или у родителей.

Образ Насти, по всей видимости, слишком нестандартен, автор боится некоторой ее черствости, кстати, и Настя все время спрашивает себя, не монстр ли она, потому что не испытывает сильных чувств к другим. Эти сомнения не столько психологическая черта персонажа, сколько своего рода извинение автора перед читателем за то, что ее героиня такая странная, далекая от традиционных русских представлений о женщине.

Чтобы компенсировать и как бы скорректировать эмоциональную «сухость» главной героини, автор вводит в повествование более традиционных женщин. Татьяна Образцова сочетает в себе мужское и женское начала более гармонично и органично, чем Настя: хоть она рациональна, как Настя, но при этом – чувственная, сладкая и уютная женщина. Эта гармония ощущается Стасовым, героем «Черного списка»: «Странное чувство не покидало меня. Много раз в своей двадцатилетней служебной жизни я сталкивался с женщинами‑следователями, с некоторыми из них спал, с остальными сотрудничал. Но если они становились моими любовницами, я в их присутствии не произносил ни слова о работе. Если же обсуждал что‑то служебное, они мгновенно превращались в бесполых существ. Сейчас же я говорил на сугубо профессиональные темы с женщиной‑следователем, отдавая дань ее хватке и юридической грамотности и в то же время необыкновенно остро чувствуя, что она – Женщина. Именно так, с большой буквы».

В ее полном теле таится материнское тепло, что в романе «Призрак музыки» подтверждается рождением ребенка. Все это позволяет еще лучше сработать идентификационному механизму и женской читательской проекции. Татьяна очень узнаваема, больше, чем Настя. Таня полностью выпадает из заданного стереотипа красивой манекенщицы, который присутствует в романах Марининой в основном в виде подружек «новых русских» и мафиози.

Другие женские персонажи полностью соответствуют традиционным представлениям о женщине, поскольку они служат контрапунктом в общем интерьере женских портретов, в них чувствуется некий «аромат мыльной оперы».

И. Прохорова иронически, но все же употребляет термин «феминизм» в связи с тем, что реабилитация интеллектуального труда совершается через героиню, а не через героя. «Но этот (не побоюсь этого слова) феминизм почему‑то не вызывает читательского раздражения, этот факт даже не замечается. Как будто бы так и должно быть». Видимо, из‑за того, что в Насте качества сугубо мужские сосуществуют с женскими. В ней происходит синтез «мужского» – мозга – и «женского» – интуитивного, нелогичного, творческого – начала, генерируемого правым полушарием.

Иначе говоря, она носитель того, что К. Скоков называет «новым типом мышления», и в этом выражается ее неординарность. «Человек, обладающий этим новым, вальсирующим, типом мышления, является (с традиционной точки зрения) гениальным, так как, если у него (нее) преобладает мужское мышление и логика заводит его в тупик, она (он) ищет выход из тупика, используя мышление женское. Если же преобладает женское, то после того, как с помощью эмоций правильно угадано направление движения мысли, используется логика для получения четкого (а не размытого) конечного результата».