– Ты всегда меня упрекаешь, – всхлипнула она. – А я ни в чем не виновата.
– А кто же тогда виноват? Кто? Ну скажи мне, кто виноват? Кто заставил тебя это сделать?
– Я не знаю, я не помню, – прошептала Терехина. – Не мучай меня.
– Это ты меня мучаешь! – внезапно заорала Ира. – Это ты превратила мою жизнь черт знает во что! Я уж не говорю о жизнях твоих детей, которые уже шесть лет лежат в больнице. Я не могу их забрать домой, потому что не могу обеспечить им уход. И я вынуждена колотиться семь дней в неделю с утра до вечера, а в итоге покупаю тебе какое‑то дурацкое лекарство, вместо того чтобы купить Павлику лишний килограмм клубники или новую майку для Наташи. Господи, когда же это кончится!
Она обессиленно опустилась на пол рядом с кроватью, на которой лежала мать, и зарыдала. Галина осторожно вытянула руку и легко погладила Иру по голове. Та дернулась, словно ее током ударило.
– Не смей ко мне прикасаться! Мне не нужна твоя жалость! Лучше бы ты детей пожалела шесть лет назад. Ты же четыре жизни изуродовала, а отца просто убила!
– Лучше бы я умерла тогда, – обреченно произнесла Галина.
Ира поднялась, вытерла слезы рукой, взяла свою сумку и подошла к двери.
– Это точно, – сказала она, не глядя на мать. – Лучше бы ты умерла.
* * *
Вернувшись домой в первом часу ночи, Ира Терехина тихонько зашла на кухню, чтобы что‑нибудь съесть. После поездки к матери и до вечерней работы в ресторане она успела убрать в квартире, и теперь кухня сияла чистотой. Шамиль съехал, а новый жилец, Ильяс, появится только через два дня. Георгий Сергеевич, второй съемщик, беспорядка после себя не оставлял, и Ира могла быть уверена, что в ближайшие два дня дома будет царить чистота.
Георгий Сергеевич ей нравился, и она мечтала о том, чтобы все жильцы у нее были такие же, как он. Тихий интеллигентный мужчина лет пятидесяти, съехавший от жены после развода в ожидании решения квартирного вопроса, он относился к своей хозяйке по‑доброму и даже старался помочь, чем мог, видя, как она беспрерывно мотается с одной работы на другую.
– Ирочка, я собираюсь нести вещи в химчистку. Что‑нибудь ваше захватить? – спрашивал он.
– Ирочка, у меня завтра запланирован большой поход за продуктами. Вам что‑нибудь нужно?
Если Ира приходила с работы, а он еще не спал, Георгий Сергеевич сочувственно говорил:
– Садитесь, Ирочка, я вам чайку налью, а вы отдыхайте.
Но вообще‑то бывало это нечасто. Георгий Сергеевич рано вставал и уходил на работу, а потому и вечерами не засиживался допоздна. Но сегодня была пятница, завтра ему на работу не идти, и, когда Ира пришла домой, он еще не спал. Услышав ее осторожные шаги, жилец вышел на кухню.
– Что, Ирочка, остались мы с вами вдвоем? Пополнения не ожидается?
– Через два дня, – ответила она, отрезая себе кусок хлеба и доставая из холодильника дешевый маргарин.
– И кто на этот раз?
– А, – она небрежно махнула рукой, – такой же, как Шамиль.
– И как вы не боитесь, – покачал головой Георгий Сергеевич. – Такая публика сомнительная, и приводят сюда бог знает кого. Даже я боюсь, а уж вы‑то…
Ира твердо помнила наказ Стасова и его друзей из милиции про проверки никому не рассказывать, потому и не стала успокаивать боязливого жильца.
– Да ладно, чего там, не убьют. Конечно, мне бы лучше найти второго такого, как вы, да где ж такого взять. Расскажите лучше, какое кино сегодня по телеку смотрели.
– Хотите сыру? – предложил жилец. – Я купил сегодня чудесный сыр. И колбаса есть хорошая. Давайте я вам отрежу, а то вы все время хлеб с маргарином жуете, это же так вредно.
Конечно, вредно. У нее и прыщи с лица не сходят, потому что все время ест хлеб с этим дурацким маргарином, напичканным химией и всякой прочей гадостью. Но зато дешево. А она должна экономить. Однако побираться у жалостливого жильца она не будет ни за что на свете. Лучше умереть.
– Я в ресторане поела, официанты подкинули, – выдала она дежурную отговорку. – Сейчас просто так пожую, для порядка, и спать пойду. А вы чего не ложитесь?
– Не спится. С бывшей женой разговаривал, расстроился, все не успокоюсь никак.
– Скандалила? – догадалась Ира. – Ух, сука! Я бы ее своими руками придушила. Такого хорошего человека обижает. И как не стыдно, ей‑богу!
– Не надо так, – мягко остановил ее жилец. – Она хорошая женщина. Просто характер тяжелый. Кстати, Ирочка, я совсем забыл вам передать, вам звонил какой‑то мужчина, ваш бывший сосед.
– И чего сказал? – насторожилась Ира.
– Просил, чтобы вы ему позвонили.
– Угу, – буркнула она, откусывая бутерброд. – Ладно.
Дядя Владик. Конечно, в ее возрасте смешно называть кого‑то дядей или тетей, пора уже переходить на имена‑отчества, но Стасов всегда был для нее дядей Владиком. Когда он переехал в их дом, Ире и десяти лет не было еще. Дочка у него совершенно замечательная растет. А жена, тетя Рита – сука. Мало того что развелась с таким мужиком, так еще и водит к себе какого‑то мерзкого типа. Для Иры Терехиной все женщины, не умеющие ценить хороших мужиков, были суками. И тетя Рита сука. И бывшая жена Георгия Сергеевича – тоже. Господи, достался бы ей такой непьющий приличный человек, как нынешний жилец, она бы ноги ему мыла и воду пила, каждый день бога благодарила бы. А о таком, как дядя Владик, и мечтать нечего. Красавец, и служба достойная, и добрый, и тоже, между прочим, не употребляет. Ну если только чуть‑чуть, по случаю. И чего этим бабам надо? Горя они настоящего не нюхали, нужды не знали, вот и кочевряжатся, принцесс из себя изображают, нос воротят. Ну уж такой‑то, как Георгий Сергеевич, чем может быть плох? Денег мало зарабатывает? Так зато честные эти деньги, и ночами можно спать спокойно, тюрьмы и пули не бояться. А если тебе мало, пойди и сама заработай. Вставай в пять утра и иди улицу мести, а вечером полы мой и посуду в ресторане, как сама Ира. А то все хотят заморского принца с яхтой и замком в Шотландии. Чтобы пальчиком не пошевелить, а получить все и сразу. Суки. Одно слово – суки.
Улегшись в постель, Ира блаженно вытянулась и закрыла глаза. Сон придет не сразу, она это знала, и можно немножко помечтать в тишине. О том, что в один прекрасный день найдется человек, который пожалеет Павлика и даст денег на операции. Больше ей ничего не нужно, на то, чтобы содержать сестер и себя, она как‑нибудь заработает. И на мать хватит. Как ни ненавидела ее Ира, но ведь мать все‑таки. Не откажешься от нее, не бросишь на произвол судьбы. Хоть бы умерла она, что ли… Так нет ведь. Еще их всех переживет. А когда с Павликом будет все в порядке, она еще подсоберет деньжат и поставит памятник на могиле отца. Конечно, она за могилой ухаживает, ездит часто, цветы приносит. Добрые люди оградку поставили, а памятник – дорого. Это уж ей самой придется потянуть. Если все пойдет без сбоев, как сейчас идет, на Павлика она деньги соберет лет через пять‑шесть. Еще годик – и памятник можно будет осилить. Потом надо будет ремонтом заняться. Чужие люди квартиру не берегут, не свое ведь. Ира, конечно, старается, отрывающиеся обои подклеивает, пятна на потолке подмазывает, а краны ей Володька‑слесарь из родного ДЭЗа бесплатно чинит, жалеет ее. Но все равно через пять лет квартира придет в полную негодность. На это тоже деньги нужны, и много. Ничего, она справится.
Комментариев нет