Научный факт, доказывающий, что липкая субстанция на восьми щупальцах отличается завидным умом, судя по всему, не успокоил Шейна. Брискер взял из ведра селедку и протянул ему, держа ее за хвост:
– Дай‑ка это осьминогу.
Я заметил гримасу на лице Кьюзика. Внезапно оно стало цвета свернувшегося молока. Он схватил селедку с таким видом, словно это был радиоактивный плутоний, и повернулся к аквариуму. Не знаю, видели ли вы на близком расстоянии рот осьминога. На самом деле это не рот, а нечто вроде попугайского клюва, способного расколоть мидию. Этот самый клюв и сожрал селедку.
– Вот дерьмо, – произнес Шейн бесцветным голосом.
– Теперь положи руку на край аквариума, – приказал Брискер.
Стало так тихо, что, казалось, пролети муха, и будет слышно. Десять бесконечных секунд Шейн колебался, но все же подчинился. Над краем аквариума появилось змеевидное щупальце и нежно обернулось вокруг его запястья, будто очень мягкий браслет часов. Шейн позеленел. Брискер представил их друг другу:
– Брэд, вот Шейн… Шейн, познакомься с Брэдом. Поздоровайся с ним, ты совершенно ничем не рискуешь.
– Мистер… – едва слышно простонал Шейн умоляющим голосом, которого я раньше от него никогда не слышал.
Брискер посмотрел на него маленькими прищуренными глазами сквозь стекла очков и кивнул.
– Поаплодируем Шейну, – подытожил он. – И поаплодируем Брэду! Ты можешь вернуться на место.
Шейн не стал сердиться на него: парни обожают Брискера, девчонки считают его жутковатым, странным или отвратительным. Обычно урок по морской биологии – один из моих любимых. Причина, по которой я их люблю, противоположна той, что вызывает у меня любовь к фильмам ужасов. В мире Брискера каждая вещь имеет свое место, там все упорядочено – хаос реального мира остается за пределами класса. Но в тот день меня ничего не трогало. Я бы остался безучастным, даже если б он заявил, что всю ночь сражался с белой акулой. Я постоянно поглядывал на дверь, в надежде, что Наоми появится и как‑то объяснит свое опоздание, но ее место оставалось пустым.
Когда в 10.30 раздался звонок, я поспешил выйти из класса во двор. В сотый раз я послал эсэмэску: «Ты где?»
Затем вторую: «Здесь все беспокоятся, позвони хотя бы Кайле».
Затем, поколебавшись, третью: «Я люблю тебя».
Стоя поодаль и прислонившись к стволу дерева, я снова убрал телефон в карман, карауля слабую вибрацию на бедре, которая означала бы, что пришел ответ. Но телефон оставался безмолвным, как камень.
Вдруг в холле поднялась суматоха. Я увидел, как все там начали говорить и жестикулировать. Я услышал возгласы и спрашивал себя, что там происходит, пока Чарли и Джонни не отделились от толчеи и не направились прямехонько ко мне. Даже сквозь туман я разглядел тревожное выражение лица Чарли. Джонни выглядел так же. Чем ближе они подходили, тем более отчетливо я видел огонек беспокойства в их взглядах и начал всерьез волноваться. Подойдя ко мне, Чарли вынул из рюкзака свой сенсорный планшет и протянул мне:
– Посмотри на это!
Я вздрогнул. В его голосе явно слышалась паника. Я поднял взгляд на полусферическую видеокамеру, наблюдающую за кампусом. С начала года ко мне уже дважды привязывались: один раз за то, что катался на скейте по аллее (скейты на территории школы запрещены, как и планшеты и мобильники), другой – за то, что играл в компьютерную игру в классе. Но сейчас это меня не остановило.
– Что там у тебя?
Чарли сунул планшет прямо мне в лицо.
В глаза бросился заголовок и первые строки статьи.
Подозрительная смерть на Гласс‑Айленд
Несчастный случай или преступление?
Тело молодой женщины обнаружено на пляже острова.
Онлайн‑издания таких газет, как «Сиэтл таймс», «Анакортес ньюс», «Островитянин Сан‑Хуан»…
– Она пришла? – спросил Чарли. – Наоми здесь?
В этом году мы с Наоми оказались в одном классе, а Чарли, Кайла и Джонни – в другом. Правда, сидели мы с Наоми не вместе. Она – с одной из сестер Парди, я – с мальчиком по имени Кайл.
Я отрицательно помотал головой. Мои внутренности разом потяжелели, а центр тяжести сместился к яичкам. Мне пришлось опереться о ствол.
– Что случилось? Срань господняя, что же случилось‑то?! – спросил Чарли таким ломающимся, визгливым голосом, словно у него снова начался период полового созревания.
Я вырвал планшет у друга из рук и пробежал глазами остаток статьи, которая в остальном оказалась короткой, полной недосказанности и вопросительных знаков.
Этим утром полиция Гласс‑Айленд нашла на одном из пляжей безжизненное тело. Согласно некоторым источникам, речь идет о семнадцатилетней девушке, но кто она, нам не сообщили. Тело было обнаружено жителем острова, который выгуливал свою собаку. Первые результаты осмотра позволяют утверждать, что жертва утонула, но пока невозможно сказать, стало ли это результатом несчастного случая. В настоящее время служба шерифа воздерживается от любых комментариев, а доступ на пляж закрыт. Шерифом Крюгером были запрошены патрульная служба штата Вашингтон и служба судебно‑медицинской экспертизы округа Снохомиш.
Меня охватило ужасное предчувствие. Не оставив мне ни сил, ни храбрости.
– Наоми.
Я увидел, как лицо Чарли будто разламывается на множество кусков.
– О нет! Нет‑нет‑нет, Генри, что ты такое говоришь!.. Неужели ты думаешь…
– Она не опоздала… она не… она не пришла…
– Это совпадение, – жалобным голосом выдавил Джонни. – Это совпадение, точно говорю…
– Ну да, конечно, особенно если учесть, что мне не удается с ней связаться…
– Мне тоже, – добавил Чарли странным голосом. – Нет‑нет‑нет, только не это! Черт, как же мне страшно!
Он схватил себя за волосы и, сложившись вдвое, принялся гримасничать.
Я смотрел на Чарли. Мне было до чертиков, смертельно страшно. Ее уже повсюду искали – безрезультатно.
– Она обратилась к кому‑то с просьбой подкинуть ее, – подвел итог Чарли. – Но никто из нас не видел, как она спускалась с парома…
Примерно секунду мы молчали, погруженные в свои мысли.
Я вынул мобильник, посмотрел, который сейчас час. Я наизусть знал расписание паромов: как раз ближайший отправляется на Гласс‑Айленд через семь минут. Не тратя времени даром, я рванул через лужайки к парковке.
– Генри! – заорали у меня за спиной.
Затем я услышал, как друзья, в свою очередь, сорвались в спринтерский забег. Я не обернулся. Прозвучал звонок, означающий конец перемены.
– Паром через шесть минут! – бросил я, обрушиваясь на водительское сиденье, пока они вваливались в салон машины.
Мы на полной скорости выехали с территории школы и помчались вдоль Скул‑роуд, миновали среднюю школу «Пенси», проскочили вдоль взлетной полосы аэродрома, затем повернули направо напротив маленького порта для парусных лодок. Не сбавляя скорости, снова поднялись по Кресент‑Бич‑драйв и буквально ворвались на парковку у парома. Последняя машина уже была на борту, и собирались тянуть цепь.
Комментариев нет