Спина напряглась. Ирга пару раз глубоко вздохнул и ответил:

— Хотел обсудить с тобой, как нам дальше жить.

— И как? — спросила я, не спеша слезать с лавки.

— Слушаю твои предложения.

— Я не собираюсь варить тебе суп по утрам! — завелась я. — Я по утрам сплю! И если у тебя такая работа, то ты сам виноват!

Претензий за месяц супружества накопилось много. И что гулять мы вместе не ходим, и что он относится ко мне, как к ребенку, и что сестра его любит врываться без предупреждения, и… и… и…

Когда я выдохлась, Ирга захлопнул блокнотик, куда скрупулезно записал все мои жалобы, и спросил:

— Это все?

— Ну да, — сказала я озадаченно, не зная, что дальше делать. Вот если бы он тоже начал возмущаться, дело бы пошло веселее. А так непонятно, как себя вести. Не вписывалось его поведение в рамки классической супружеской ссоры.

— С сестрой я уже поговорил, — принялся перечислять некромант. — Насчет гулять — я думал, тебе хочется провести со мной время в домашней обстановке, так же как и мне. За гиперопеку — извини, я пересмотрю свое поведение. Просто я все время боюсь тебя потерять. Все время за тебя боюсь. Я люблю тебя, очень. Давай поговорим и наладим нашу жизнь так, чтобы она устраивала нас обоих.

Ну и как с таким человеком ругаться?

Я слезла с лавки и, вспомнив совет Отто, спросила:

— А почему ты завелся из-за супа?

— Ночь выдалась очень тяжелая, — признался Ирга, потерев лоб. — Проблем на работе уйма. Когда возвращались домой, был готов от голода даже ветки с деревьев обгладывать. А напарник все уши прожужжал, что вот придет домой, а его жена ждет, горяченькое на стол поставит. Я пришел домой, а ты спишь. Открываешь глаза, и вместо того чтобы поздороваться, говоришь: а вкусненькое пожевать есть? Ну, я и не сдержался.

М-да, стоило признать, что мужнино видение ситуации кардинально отличается от моего.

— А почему ты молчал, когда я вещи собирала? Тебе было все равно?

— Нет, — ответил Ирга. — Мне было больно и страшно. Но я не хотел открывать рот — боялся, что могу сказать такое, после чего ты уже никогда не вернешься.

Я подошла и прижалась к мужу, обхватив его руками крепко-крепко.

— Ладно, — пробурчала я. — Буду тебе готовить твой суп по утрам. Но только не каждый день. Два раза в неделю устроит? Исключительно из-за моей большой любви к тебе.

Игра положил подбородок мне на макушку и тоже обнял, погладив по спине.

— Мир?

— Мир.

— Тьфу, я-то думал, они тут ругаются, а они такие сладкие, что хоть в чай клади! — произнес за нашими спинами Отто. — Я вам булочек свежих принес, подумал, захотите есть после ссоры. Это дело энергозатратное.

Мы сидели втроем, разглядывая через обрушившуюся стену наш двор, заросший кустарником.

— Ребенка вам надо завести, — наконец сказал полугном. — Тогда времени не будет ругаться по пустякам.

— Сначала тебя женим, — заявила я.

— Ни за что! — ответил мой лучший друг. — Чтобы я тоже вел себя как идиот? Нет, давай лучше работать. У нас заказов много, запаздываем со сроками сдачи.

— Я жду тебя дома, — сказал Ирга, легко подхватывая мои сумки с вещами.

— Конечно, — улыбнулась я. — Я люблю тебя.

— Работать! — приказал Отто. — Нас ждут великие дела.

— Кто бы сомневался, — пробурчала я, берясь за инструменты.

 Эпилог первый, РОМАНТИЧЕСКИЙ

Ирга пришел сегодня с работы пораньше, когда за окном еще не рассвело. Ола спала поперек кровати, закутавшись в одеяло так, что торчали только макушка и голые пятки. Подавив желание пощекотать жену, некромант тихонько стал готовить праздничный завтрак.

Сегодня был особый день.

Ола проснулась, как только вкусно запахло.

— О, — сказала она, протирая сонные глаза, — ты сегодня рано.

— Ведь сегодня особый день, — ласково произнес Ирга.

— Да? — Ола прошлепала к шкафу и принялась рыться в поисках одежды. — Здорово.

Ирга отметил, что сегодня она спала в его лучшей парадной рубашке — черной, с большими жемчужными пуговицами. Кстати…

— Ола, а где пуговицы?

— Какие пуговицы? А-а, с рубашки! Я их отпорола, они спать мешали.

— Сегодня, в этот важный день, я не буду сердиться. Но завтра мы поговорим о твоих ночных рубашках, — предупредил некромант.

— Я их найти не могу, — зевнула Ола. — Подожди… Как ты сказал? Важный день? О!!!

«Неужели она вспомнила?» — обрадовался Ирга.

Продолжая стонать, Ола быстро натянула на себя первую попавшуюся одежду, небрежно скрутила взлохмаченные волосы узлом, мазнула мужа по щеке губами и, крикнув «Пока!», с грохотом помчалась по лестнице.

Ирга подождал час. Жена не возвращалась.

Прождал два. Никого.

Он съел остывший праздничный завтрак и улегся спать. На душе было тоскливо.

Ола заявилась тогда, когда Ирга уже собирался на работу. Раннее лето — горячая пора для некромантов. Она подошла к столу, еле волоча ноги. Некромант демонстративно молчал.

— Устала, — пожаловалась она. — Выжата как лимон. Есть хочу.

Ирга молча пододвинул к ней свою миску с только что разогретым борщом.

— Спасибо, что предупредил об особом дне, — сказала Ола. — Завтра Отто приводит заказчиков за партией товара, а я про артефакты забыла напрочь. Положила на полочку в уголок, чтобы не забыть, и забыла! Эй, Ирга, что ты так на меня смотришь? Обиделся? На что?

— Сегодня, — еле сдерживая негодование, сообщил некромант, — годовщина дня, когда я впервые признался тебе в любви.

— Серьезно? — спросила Ола с набитым ртом.

— В том году ты тоже про него забыла.

— Ирга, извини. Но ты просто на меня обиделся, а Отто бы съел живьем.

— Ах, значит, просто обиделся? — Не в силах сдержаться, Ирга вскочил со стула и вышел из квартиры, хлопнув дверьми со всей силы.

…Он сидел на могиле, глядя, как двое помощников с усердием разрывают соседнюю. Эти два идиота к его приходу копали совсем не то захоронение, которое было нужно, и Ирга с удовольствием сорвал на них свое раздражение.

Вдруг на его плечо опустилась рука, ледышкой прикоснувшись к шее. Некромант с трудом удержался, чтобы не вздрогнуть, напомнив себе, что он ничего не боится на кладбищах.

— Ну Ирга, — проныл голос, — ну прости меня!

— Одеваться нужно, ночью холодно, — сердито сказал Ирга, оборачиваясь.

Ола стояла рядом с таким покаянным видом, что его сердце заныло. Он никогда не мог долго сердиться, когда она вот так смотрела на него своими глазищами, наморщив нос и надув губки.

— Ирга, ты ведь мне в любви ночью признался, — умоляюще сказала Ола, — так что я ничего не забыла. Ведь у нас особая ночь!

Некромант вздохнул.

— Я тебе ужин принесла, — совсем уж жалким голосом сказала Ола, — ведь ты не поел.