Гостья

Мелани почти не проявила интереса и даже не пыталась пробиться. Сейчас, когда оказалось, что не ей одной есть что скрывать, ее занимали заботы поважнее.

А стоило ли хранить от нее мою тайну? Мелани сильнее меня; я не сомневалась, что она выдержит любую пытку. А сколько выдержу я, прежде чем выдать им все секреты?

Меня чуть не стошнило. Самоубийство вызывало у меня отвращение: то же убийство, только хуже. Мелани придется пройти через те же пытки и смерть, что и мне. Я решила подождать до тех пор, пока другого выхода не останется.

«Нет, они на это не пойдут. Дядя Джеб ни за что не даст меня в обиду».

«Дядя Джеб не знает, что ты здесь», – напомнила я.

«Скажи ему».

Я перевела взгляд на знакомое лицо. Густая седая борода не давала рассмотреть выражение рта, но глаза не пылали, как у остальных. Краешком глаза я заметила, что некоторые переводят взгляд с меня на него. Они ждали от него ответа на вопрос, который так пугал меня. Дядя Джеб не обращал на них внимания, он смотрел на меня.

«Я не могу ему сказать, Мелани. Он не поверит. А если они заподозрят ложь, то решат, что я Искательница. Наверняка они по опыту знают, что только Искательница придумает легенду наподобие этой, чтобы попытаться к ним проникнуть».

Мелани пришлось признать, что я права. Само слово «искательница» заставило ее содрогнуться от ненависти, и она знала, что у этих людей будет точно такая же реакция.

«Все равно это ничего не изменит. Им достаточно того, что я – Душа».

Темноволосый здоровяк с поразительно светлой кожей и ясными голубыми глазами с отвращением хмыкнул, сплюнул на землю и шагнул вперед, чуть занеся мачете.

Лучше уж быстрая смерть. Лучше погибнуть от этой грубой руки, чем от своей собственной. Лучше умереть, чем превратиться в злобного зверя, чем замарать себя чьей‑то кровью, пусть даже и своей.

– Спокойно, Кайл, – неторопливо, почти небрежно бросил Джеб.

Здоровяк замер и скривился.

– В чем дело? Ты же вроде проверил. Она одна из них.

Знакомый голос… Так вот кому не понравилось, что Джеб дал мне воду!

– В общем, да. Но есть небольшая проблемка.

– В смысле? – задал вопрос мужчина, который стоял рядом с Кайлом; в глаза бросалось сходство – судя по всему, братья.

– Видишь ли… Ко всему прочему, она еще и моя племянница.

– Уже нет, – отрезал Кайл, сплюнул и решительно шагнул ко мне. По напряженному движению плеч стало ясно, что словами его уже не остановить. Я зажмурилась.

Сзади дважды щелкнул металл, и кто‑то ахнул. Я приоткрыла один глаз.

– Охолони, говорят тебе! – Голос дяди Джеба звучал расслабленно, но руки крепко сжимали ружье, ствол которого уперся Кайлу в спину. Здоровенный детина замер с занесенным мачете в двух шагах от меня.

– Джеб! – ужаснулся брат Кайла. – Ты чего?

– Отойди от девочки, Кайл.

Кайл в ярости развернулся к Джебу.

– Это не девочка, Джеб.

Джеб пожал плечами, но не опустил оружие.

– Надо бы кое‑что обсудить…

– Доктор выудит из нее все что надо, – угрюмо предложил женский голос.

Я съежилась: сбывались мои худшие страхи. Только что Джеб назвал меня племянницей, и я было понадеялась на их милость… Вот дура! Этого невозможно представить ни на секунду. Смерть – единственная милость, на которую способны эти существа.

Женщина, что упомянула доктора, оказалась ровесницей дяди Джеба, если не старше. Возраст ее угадывался не сразу из‑за темно‑пепельной, а не снежно‑белой седины. Морщины, избороздившие лицо, собрались в сердитые складки, но за ними неуловимо проступало что‑то знакомое.

Мелани сравнила старушечье лицо с другим, более гладким лицом из своих воспоминаний.

– Тетя Мэгги? Ты тут? Как? А Шэрон… – Слова, слетавшие с моих губ, принадлежали Мелани. Я была бессильна – долгое пребывание в пустыне сделало ее сильнее и ослабило меня. А может, я слишком отвлеклась, гадая, с какой стороны прилетит смертельный удар. Я готовилась к нашей смерти, она же радовалась воссоединению с семьей.

Удивленный возглас Мелани оборвали на полуслове. Мэгги рванулась вперед с прытью, никак не сочетавшейся с ее хрупким обликом. Рука с черным ломиком, на которую был устремлен мой взгляд, осталась опущенной, а свободная рука взметнулась и с силой хлестнула меня по лицу.

Моя голова дернулась. Мэгги отвесила мне еще одну пощечину.

– Меня не одурачишь, паразитка. Мы вас изучили. Знаем, как вы умеете нам подражать.

Я потрогала языком внутреннюю поверхность щеки: вкус крови.

«Больше так не делай, – отругала я Мелани. – Я же предупреждала…»

Мелани, казалось, утратила дар речи.

– Ну‑ну, Мэгги, – примирительно произнес Джеб.

– Ты мне тут не нукай, старый дурак! Да она небось целую армию за собой приведет. – Старуха отпрянула, глядя на меня, как на готовую к броску змею, и встала рядом с братом.

– Что‑то я никого не вижу, – возразил Джеб. – Эй, там, – крикнул он, и я удивленно вздрогнула. И не только я. Джеб махал левой рукой, сжимая в правой ружье. – Сюда!

– Заткнись, – прошипела Мэгги, толкнув его в грудь. Я успела убедиться в ее недюжинной силе, но Джеб не шелохнулся.

– Она одна, Мэг. Она едва дышала, когда я ее нашел, – да и сейчас не в лучшей форме. Сороконожки так собой не жертвуют. Они бы спасли ее куда раньше, чем я. Кем бы она ни была, она пришла одна.

В голове возник образ длинного насекомого с множеством лапок, но связи я не уловила.

«Он говорит о тебе», – перевела Мелани и наложила изображение мерзкого жука на мое воспоминание о ясной серебряной Душе. Сходства я не заметила.

«Интересно, откуда он знает, как вы выглядите», – рассеянно поинтересовалась Мелани. Она узнала об истинном облике Души только из моих воспоминаний.

Мне было некогда гадать вместе с ней. Джеб направился ко мне, а следом за ним потянулись остальные. Рука Кайла застыла на плече Джеба – не то останавливая, не то отталкивая.

Джеб переложил ружье в левую руку и протянул мне правую. Я смотрела на нее с опаской, ожидая удара.

– Пошли, – ласково поторопил дядя Джеб. – Мы почти дома, дальше – сама.

– Нет! – буркнул Кайл.

– Она пойдет с нами. – На этот раз в голосе Джеба проскочили жесткие нотки. Стало видно, как под бородой заходили желваки.

– Джеб! – крикнула Мэгги.

– Здесь я хозяин, мне и решать.

– Старый дурак! – прорычала она.

Джеб взял меня за руку и рывком поставил на ноги: не грубо, без жестокости, скорее торопливо. Впрочем, наибольшая жестокость – сохранить мне жизнь ради своих грязных планов.

Я стояла, покачиваясь на затекших ногах.

За спиной у Джеба неодобрительно зашипели голоса.