Она бросила умоляющий взгляд на братьев. Колин и Бенедикт, казалось, были на ее стороне, лишь один Энтони выглядел, как разгневанное божество. Нет, не только Энтони. Саймон тоже не хочет ничем помочь ей. И себе. Себе в первую очередь!..

Что делать?

Совершенно инстинктивно, бездумно, просто от отчаяния и безысходности она набросилась вдруг с кулаками на Саймона и попала ему в глаз. В здоровый глаз. Не в тот, под которым темнел синяк от удара, нанесенного несколько часов назад ее братом.

Саймон отпрянул и не смог удержаться от крика:

— Что с вами?

— Падайте на землю, вы, глупец! — прошипела она. — Сделайте вид, черт вас возьми, что вам больнее, чем на самом деле!

— Я не собираюсь никуда падать, — ответил он возмущенно. — Вы с ума сошли! — Он приложил руку к глазу. — Ничего себе удар! А с виду такая хрупкая женщина.

— Вы, мужчины, все до одного глупцы! — в полном отчаянии кричала Дафна. — Как мало вы цените свою и чужую жизнь, как легко с ней расстаетесь!

Все; кого она назвала глупцами, смотрели на нее с крайне удивленным и, вполне возможно, действительно глуповатым видом.

— Что вы на меня уставились? — снова крикнула она. Колин первым пришел в себя и захлопал в ладоши, как в театре. Энтони сердито толкнул его в плечо.

— Могу я наконец, — немного спокойнее произнесла. Дафна, — поговорить с его светлостью? Минуту, секунду… еще меньше… Но поговорить?

Колин и Бенедикт согласно кивнули и отошли немного дальше. Энтони не сдвинулся с места.

Дафна разъяренно взглянула на него.

— Хочешь тоже получить удар кулаком? — спросила она. Возможно, она бы выполнила угрозу, если бы Бенедикт не подскочил к старшему брату и не отвел его в сторону, несмотря на сопротивление.

Теперь она снова обратила все внимание на Саймона, который стоял с тем же удивленным видом, прикрыв рукой глаз, куда только что получил удар.

— До сих пор не могу поверить, что вы сделали такое, — пробормотал он.

Она перевела взгляд на братьев, потом снова обратилась к Саймону:

— Да, сделала и удивилась своему поступку. Но в сравнении с вашими глупостями это был, наверное, самый умный шаг.

— Может быть, — согласился он хмуро и снова приложил ладонь к глазу. — Но чего хотели вы добиться таким образом?

Она взглянула на него, как на недоразвитого:

— Неужели до сих пор не понятно? Он вздохнул, лицо его в эту минуту выглядело усталым и печальным.

— Я ведь говорил уже, что не могу жениться на вас.

— Вы должны!

Столько чувства и силы было в ее голосе, что у него в глазах мелькнула тревога.

— Почему? — спросил он. — Что вы хотите этим сказать?

— Во-первых, то, что там, в саду, нас видел не только Энтони.

— А кто еще?

— Граф Макклесфилд.

— Ну и что? Он не будет болтать, я его знаю.

— Там были и другие.

Она прикусила губу. Эта ложь вырвалась непроизвольно. Ей не хотелось ни в чем обманывать его.

— Кто другие?

— Не знаю, — призналась она. — Так говорил Колин. Со слов Макклесфилда. Так что сегодня к вечеру об этом может заговорить пол-Лондона.

Саймон так явно, хотя и тихо, выругался, что она отступила от него.

— Если вы не женитесь на мне, — чуть слышно сказала она, — моя репутация будет безнадежно испорчена. Вы знаете наше общество.

— Чепуха! — возразил он, однако не слишком уверенно.

— Это чистая правда, Саймон. Она с трудом подняла на него глаза. Все ее будущее и сама его жизнь были поставлены на карту в эти минуты. Она не должна проиграть. Поражение повлечет за собой слишком страшные последствия… Для него! Для него!.. Но заговорила она о себе:

— Никто не станет смотреть в мою сторону. Меня отошлют куда-нибудь в медвежий угол, на самую окраину страны.

— Ваша мать никогда не сделает этого!

— Но я никогда не смогу выйти замуж, это вы знаете. — Она снова приблизилась к нему настолько, что ощутила тепло его тела. — На мне будет поставлен крест. У меня не будет ни мужа, ни семьи… Ни детей…

— Перестаньте! — закричал он. — Ради всех святых! Остановитесь!

Энтони, Бенедикт и Колин повернулись на его крик и хотели приблизиться, но Дафна, отчаянно мотая головой, остановила их.

— Почему вы отказываетесь на мне жениться, Саймон? — спросила она негромко. — Я знаю, вы меня любите… В чем же дело?

Он провел рукой по лицу, сморщился от боли. Черт, дело не только в синяках — болят виски. У него никогда раньше, насколько он помнит, не бывало головных болей…

Дафна… Зачем она подошла ближе? Кто ее просил? Зачем притронулась к его плечу, к щеке?.. Зачем она так? Он же ослаб… У него болит голова… Совсем нет сил сопротивляться…

— Саймон, — услышал он ее шепот, — спасите меня…

И она победила.

 Глава 12

Дуэль, дуэль, дуэль… Есть ли в наше время что-нибудь более романтическое, возбуждающее и глупое?

Слуха вашего автора достигло сообщение о том, что на этой неделе она (то есть дуэль) чуть не про-

Изошла в одном из отдаленных уголков Риджентс-парка. Поскольку дуэли запрещены, ваш автор не станет называть имена участников, но, да будет вам известно, сам автор не перестает осуждать этот варварский способ разрешения споров и обид.

К великому счастью, в те минуты, когда этот выпуск «Хроники» станет достоянием благосклонных читателей, два идиота-дуэлянта (автор поостерегся бы называть их джентльменами, ибо этот ранг предполагает наличие в головах хотя бы капли разума, который как раз отсутствовал в то раннее утро у обоих неназванных) положат свои пистолеты на место.

Что же помешало им претворить в жизнь свое дьявольское намерение? Рискну предположить, что некий добрый ангел одарил их с небес мудрой улыбкой, которая развеяла в дым безрассудство и злобу.

Если предположение вашего автора правдоподобно, ему остается молить Господа, чтобы Он чаще велел своим добрым ангелам заглядывать в наши гостиные и танцевальные залы. Это значительно способствовало бы мирному общению людей и вообще улучшению нравов на нашей грешной планете.

«Светская хроника леди Уислдаун», 19 мая 1813 года

Саймон отнял руку от глаза и встретился со взглядом Дафны.

— Я женюсь на вас, — ответил он тоже шепотом, — но вам надо знать…