— Что здесь происходит, будь я проклят? — снова взорвался Энтони. — Какого черта…
— Энтони! — воскликнула его мать. — Я запрещаю тебе выражаться таким языком в моей гостиной!
Дафна опять фыркнула.
Лицо Саймона сохраняло выражение, присущее учтивому гостю. Он лишь слегка повернул голову в сторону раздраженного друга.
Тот ответил яростным взглядом и затем вновь обратился к матери.
— Я очень люблю Саймона, — пытаясь говорить спокойно, произнес он. — Но мой друг не из тех людей, кому следует доверять в данном случае. Можете вы это понять, черт…
— Да, конечно, — поспешила его заверить леди Бриджертон. — Но и ты пойми — герцог нанес визит твоей сестре.
— И преподнес цветы твоей матери, — миролюбиво добавил Саймон.
Энтони уставился долгим взглядом на его нос, и Саймон не без оснований подумал, что тот вознамерился нанести некоторые повреждения этой части лица.
Однако худшего не произошло, и Энтони снова обрушился на мать с вопросом:
— Вы хоть понимаете, какая у этого человека репутация?
— Такая же, наверное, как у тебя, — спокойно возразила она. — Кроме того, бывшие повесы становятся, как правило, превосходными мужьями. Это давно известно.
— Чепуха! И вы прекрасно знаете…
— Он, как и ты, Энтони, не настоящий повеса, — подала голос Дафна.
Взгляд, который бросил на нее брат, был выразителен до комичности, и Саймон чуть было не разразился хохотом. Его остановила лишь мысль о том, что в начавшейся битве между сжавшимся кулаком Энтони и его мозгами может с легкостью победить первый, а этого Саймону не хотелось. В прошлые годы их редкие сражения кончались большей частью вничью, но происходили они все же не в гостиной респектабельного дома и тем более не в присутствии хозяйки.
— Вы не знаете, — сдавленным голосом повторил Энтони, — не знаете, что он вытворял в свое время.
— Что вы вытворяли, Энтони, — поправила его мать.
— Да, правильно, мы! Но ведь речь идет о моей сестре, черт побери! И то, что у него на уме — я знаю это, — имеет весьма малое отношение к поэзии или к цветам!
Он ткнул пальцем в букет, так и не дождавшийся воды.
— Они скоро завянут, — вспомнила Дафна, — я пойду…
— Подожди! — рявкнул Энтони.
— Это очень дорогие тюльпаны, — пояснила мать. — Они прямо из Голландии.
— Да хоть из Африки!.. Я готов убить его! Он недостоин целовать ее туфли!
— Энтони, — сказала леди Бриджертон, — когда ты научишься наконец сдерживать эмоции? Не завидую твоей будущей жене.
— Ее не будет, черт подери! Во всяком случае, до тех пор, пока я не решу судьбу своей сестры. Ведь сейчас я старший в нашем роду и на мне ответственность… А этот человек…
— Я не хочу больше слышать ни одного невежливого слова по адресу нашего гостя, Энтони! — решительно сказала мать.
— Хорошо, мама. — Он снизил тон. — Если не хотите слышать, позвольте мне поговорить с его светлостью с глазу на глаз.
— Теперь уж я определенно иду за вазой, — решила Дафна и бросилась вон из комнаты.
— Поговори, Энтони, — милостиво согласилась мать, — но запрещаю тебе оскорблять герцога.
— Что вы, мама, разве я посмею? Обещаю держать себя в руках.
Саймону, никогда не знавшему матери, было сейчас любопытно наблюдать трогательную перепалку между людьми, которые — он видел это — души не чаяли друг в друге. Кроме того, он понимал, что после смерти их отца Энтони действительно сделался старшим — и вообще в семье, и здесь, в доме у матери, который по законам наследования стал его собственностью, о чем он — даже в запальчивости — не посмел упомянуть и наверняка никогда не упомянет.
В общем, ни злости, ни обиды Саймон не чувствовал. Все это было интересным и в своем роде забавным.
— Не беспокойтесь, леди Бриджертон, — сказал он. — Нам с Энтони есть о чем поговорить. Разговор будет совершенно миролюбивым.
Энтони хмуро подтвердил:
— Да, нам есть что сказать друг другу.
— Прекрасно, — согласилась леди Бриджертон, усаживаясь на софу. — Говорите, а я послушаю. В конце концов, это моя гостиная, и мне здесь нравится.
— Хорошо, мама, — сдержанно процедил Энтони. — Тогда, с вашего разрешения, мы покинем гостиную и пройдем ко мне в кабинет.
— У тебя есть кабинет? — непочтительно удивился Саймон, на что последовал холодный ответ:
— Я — глава семьи по мужской линии, не забывай этого.
— Конечно, старина. Никто не покушается на твои права.
Они уже выходили из гостиной, Энтони резко остановился в дверях:
— Закрой свой фонтан остроумия, Саймон!
— Закрыл, — добродушно отозвался тот.
— А теперь сделай над собой усилие и пойми, что я в полной мере отвечаю за судьбу Дафны.
— Выполнил и это пожелание. И одновременно вспомнил, что ты сам не далее как на этой неделе собирался познакомить нас. Даже пригласил меня в гости.
— Это было до того, как я увидел и понял, что ты всерьез заинтересовался ею.
Саймон подумал, что любопытно было бы знать, какой смысл вкладывает его нервный приятель в слово «всерьез» и что он сам, Саймон, подразумевает, произнося это слово. Он спросил:
— А разве, когда ты собирался познакомить нас, тебе больше хотелось, чтобы я не обратил на твою сестру никакого внимания?
Энтони несколько раз моргнул, прежде чем ответить.
— Не ты ли клялся мне, что не думаешь о женитьбе? — сказал он.
Они шли уже по коридору. Сам не понимая отчего, Саймон внезапно разозлился — зачем он его ловит на слове, как мальчишку?
— Ну, говорил! Что из этого?
Энтони открыл одну из дверей, пропустил вперед Саймона, прикрыл за собой дверь. Только потом ответил:
— Никто еще не предлагал Дафне выйти за него замуж… — И после новой паузы:
— Я имею в виду, никто из тех, кто чего-то стоит.
Ответ можно было посчитать косвенным, а можно и прямым. Но и в том, и в другом случае он не льстил Саймону, недвусмысленно причисляя его к нестоящим.
— Не слишком ли ты превратного мнения, дружище, о своей сест…
Саймон не смог закончить фразы, ибо Энтони кинулся на него и схватил за горло.
— Как ты смеешь оскорблять мою сестру?!
Помимо того факта, что его собеседник очень вспыльчив, Саймон знал еще и кое-какие приемы самообороны, пройдя добавочную тренировку в некоторых странах Востока, где успел побывать. Довольно легко освободившись от пальцев Энтони, он сжал в железных тисках его руки и спокойно сказал:
Комментариев нет