– Все будет отлично! – солгала Виви. – Мне даже жарко.
Слава богу, Дуглас не знает, что у нее под юбкой рейтузы!
Они ехали уже почти два часа, причем последний час в неотапливаемом вагоне: проводник сказал, что конвектор испустил дух еще до наступления холодов. Вообще‑то, они планировали ехать с Фредерикой Маршалл в машине ее матери, но Фредерика подцепила инфекционный мононуклеоз (недаром, сухо заметила мать Виви, это называется поцелуйной болезнью), так что родителям волей‑неволей пришлось отправить Дугласа и Виви на поезде, дав на прощание кучу противных наставлений, чтобы Дуглас за ней приглядывал. В течение многих лет Дугласа постоянно инструктировали приглядывать за Виви, но сегодня эти слова приобрели особую весомость, поскольку Виви предстояло появиться без взрослых на одном из самых значительных светских мероприятий года.
– Ди, ты точно не против, что я еду с тобой? – предприняла слабую попытку пококетничать Виви.
– Не будь дурой. – Дуглас продолжал злиться на отца за то, что тот отказался одолжить ему свой автомобиль «Воксхолл‑Виктор».
– Я никак не могу понять, почему родители не разрешают мне путешествовать одной. Правда, они ужасно старомодные…
Виви можно смело отпустить с Дугласом, ободряюще сказал ее отец. Ведь Дуглас ей совсем как старший брат. И Виви в глубине своей исстрадавшейся души знала, что так оно и есть.
Она положила ногу в сапожке на сиденье рядом с Дугласом. На Дугласе было теплое шерстяное пальто, а на его туфлях, впрочем как и у большинства мужчин, виднелись белесые разводы от грязи.
– Там наверняка сегодня будут все, кто хоть что‑нибудь собой представляет, – заметила Виви. – Куча народу, хотевшего получить приглашение, осталась с носом.
– Я бы с радостью отдал им свое.
– А еще там точно будет эта девица Афина Форстер. Та самая, что нагрубила герцогу Эдинбургскому. Ты когда‑нибудь встречался с ней на танцах?
– Нет.
– Она производит ужасное впечатление. Мама, прочитав о ней в колонках светских сплетен, заявила, что хорошее воспитание ни за какие деньги не купишь. – Виви замолчала и задумчиво потерла нос. – Мама Фредерики полагает, будто светские сезоны скоро вообще исчезнут как класс. Она говорит, что девицы типа Афины убивают саму идею балов, вот почему все и зовут ее Последней Дебютанткой.
Дуглас презрительно фыркнул, не отрывая глаз от газеты:
– Последняя Дебютантка! Какой вздор! Да и сами эти светские сезоны – сплошное притворство. По крайней мере, с тех пор, как королева перестала принимать при дворе.
– Но это же прекрасный способ знакомиться с людьми.
– Прекрасный способ использовать этих прекрасных парней и девушек в качестве подходящего брачного материала. – Дуглас свернул газету и положил ее рядом с собой. Затем откинулся на спинку сиденья, сцепив руки за головой. – Ви, времена меняются. Через десять лет охотничьих балов не будет и в помине. Не будет и этих шикарных фраков с длинными фалдами.
Хотя Ви и не была до конца уверена, она решила, что подобная безапелляционность Дугласа объясняется его одержимостью так называемой социальной реформой, включающей самый широкий спектр идей – от концепции Джорджа Кэдбери о необходимости массового образования рабочего класса до идеалов коммунизма в России, – а также его увлечением поп‑музыкой.
– И как же тогда людям знакомиться?
– Они получат возможность встречаться с теми, кто им нравится, невзирая на общественное положение. У нас будет бесклассовое общество.
По его тону трудно было сказать, одобряет он будущие изменения или, скорее, предупреждает о них. Поэтому Виви, которая редко заглядывала в газеты, а потому не знала, какие другие варианты можно предложить, ограничилась тем, что хмыкнула в знак согласия и снова уставилась в окно. В душе она молилась, и уже не в первый раз, о том, чтобы ее прическа выдержала испытания грядущего вечера и не развалилась во время танцев. За квикстеп и «Веселых Гордонов» можно не волноваться, сказала мама, а вот с «Лихим белым сержантом», пожалуй, надо быть поосторожнее.
– Дуглас, сделаешь для меня доброе дело?
– Какое?
– Я знаю, что тебе не очень‑то хотелось ехать…
– Да нет, я не против.
– И я знаю, что ты терпеть не можешь танцы, но, если будет подходящая мелодия, а меня никто не пригласит, обещаешь мне хоть один танец? Я не переживу, если мне весь вечер придется подпирать стенку. – Виви даже на секунду вынула руки из относительно теплых карманов. Лак «Жемчужный иней» идеально покрывал ногти. Он переливался и мерцал холодным блеском под стать морозной пелене, затянувшей окна. – Я усердно практиковалась. И обещаю, что не подведу тебя.
Дуглас улыбнулся, и Виви почувствовала, что, несмотря на ледяной холод, на душе у нее сразу потеплело.
– Тебе не придется подпирать стенку, – сказал Дуглас, положив ноги на сиденье рядом с Виви. – Но все равно да, глупышка. Конечно, я приглашу тебя на танец.
Фрамлингтон‑Холл не относился к числу жемчужин архитектурного наследия Англии. Старинный облик здания был лишь видимостью. Любой человек, мало‑мальски разбирающийся в архитектуре, смог бы с ходу определить, что готические башенки не сочетаются с палладианскими колоннами, что узкие окна со свинцовыми переплетами слишком зажаты остроконечной крышей над огромным бальным залом, что красные кирпичные стены явно не покрыты пылью столетий. Короче говоря, это был новодел, архитектурный ублюдок, воплотивший в себе худшие черты ностальгии по некоему мифическому прошлому. Дом окружала абсолютно ровная местность, что придавало ему особую внушительность.
Прилегающий к дому сад, когда не был погребен под толстым слоем снега, казался до невозможности строгим: лужайки тщательно выкошены, трава плотная и густая, будто дорогой ковер, в розарии розовые кусты росли не в естественной дикости, а словно по линейке, аккуратными рядами, когда каждый следующий куст казался точной копией предыдущего. А сами розы были не белыми и не чайными, а кроваво‑красными, выведенными или привитыми в Голландии или во Франции. Участок со всех сторон окружали кипарисы Лейланда, еще молодые, но уже готовые надежно скрыть дом и его территорию от окружающего мира. По меткому выражению какого‑то остряка, этот сад походил скорее на концентрационный лагерь для растений.
Но все это нимало не волновало гостей, шедших непрерывным потоком по посыпанной солью полукруглой дорожке перед домом. Некоторых гостей пригласили лично Блумберги (хозяева сами разработали дизайн дома, и их с большим трудом удалось отговорить от идеи в качестве завершающего штриха купить себе заодно и титул); некоторые получили приглашения через более удачно устроившихся друзей хозяев дома, но с их личного разрешения, для создания нужной атмосферы. А некоторые явились незваными, хитроумно рассчитав, что при таком количестве народу несколько гостей, с правильной внешностью и правильной речью, никому не помешают. Ведь Блумберги, с их недавно сколоченным состоянием в банковском деле и двумя дочерьми‑близняшками на выданье, ради которых родители и решили поддержать традицию балов для дебютанток, слыли гостеприимными хозяевами. Да и вообще, сейчас на вещи смотрели гораздо проще и никто никого не собирался выкидывать на холодную улицу. Тем более при наличии заново отделанного интерьера, которым не терпелось похвастаться.
Комментариев нет