Еще жива



— Нет.

Он не похож на врача. Он лишен живости, обычно присущей врачам. Они всегда куда-то торопятся. Их ноги, как правило, обуты в удобные туфли, а не в крепкие ботинки с массивными носами. Эти ботинки никогда не бывали в приемном отделении. Никогда они не бывали и на строительной площадке. Если я опущусь на колени и поднесу лицо к полированной коже, то увижу там свое искаженное отражение. Комната смеха со своими кривыми зеркалами живет на этих ботинках, напоминая мне, что с тех пор, как на прошлой неделе подохли мыши, «Поуп Фармацевтикалз» существует словно во сне. Все немного не так, как должно быть, все происходит не так, как происходило раньше, и если лица те же, то души, скрывающиеся за ними, уже другие. Незнакомцы кивают, улыбаются, заговаривают со мной, как будто мы работаем вместе уже два года.

Даже лицо Джорджа П. Поупа в вестибюле изменилось. «„Поуп Фармацевтикалз“ считает вас частью своей семьи», — говорит он, как и раньше, но теперь в этих словах чувствуется ложь.

— Вы уверены?

— Совершенно. Хотя я и не понимаю, каким образом это может вас…

— Есть ли подозрения на беременность?

— …касаться. Нет.

Он похож на охранника. Правда, я видела почти весь штат секьюрити вокруг здания и в столовой, и этот тип не из наших.

Охранники «Поуп Фармацевтикалз» совершают свои обходы при люминесцентном освещении, а у этого парня настоящий загар. Настоящий солнечный загар. Жесткость укоренилась и в его внешности, и в поведении. Он не из тех, чья жизнь проходит в ожидании от одного пончика до другого.

Он делает пометки в толстом блокноте. Или, может, отвечает на вопросы теста: Являетесь ли вы тайным сторонником теории заговора? Насколько хорошо вы осведомлены о состоянии своего сексуального здоровья?

— У вас были недомогания за последний месяц?

— Нет.

— А в последнюю неделю?

— Я вам только что сказала, нет.

— Вы испытывали недомогание сегодня?

— Нет.

— Испытывал ли какие-либо недомогания в последнее время кто-либо в вашем ближайшем родственном и дружеском окружении?

— Нет.

— Вы уверены?

— Да.

Он мне не верит. Недоверие недвусмысленно читается на его лице. Сбоку его челюсти появилось еле заметное подергивание, совпадающее со стискиванием зубов.

— Вы уверены?

Это робот, не способный мыслить за пределами своего списка вопросов и зазубренных реплик. В этом он совершенно похож на доктора Скотта.

— Абсолютно.

— Вам известно, где находится Хорхе Вальдез?

Чувствую, как мои брови полезли вверх.

— А он разве не на рабочем месте?

— Когда в последний раз вы его видели?

Не вчера, поскольку это был мой выходной. И не позавчера по той же причине. А два дня назад был выходной у Хорхе. Последний раз я видела его, когда он удалялся в вечерних сумерках с наклейкой про Иисуса на заднем бампере своего пикапа.

— В пятницу.

Никакого «в тот день, когда вы обнаружили мышей» или «это интересно». Только очередная пометка в блокноте.

Я сижу, жду. Если он прикоснется ко мне, я выбегу с криком, потому что это руки не доктора. На его правом большом пальце толстая мозолистая кожа, как будто он погрузил его в растопленный желтый воск и дал растечься ровным слоем. Ручка выглядит чужеродной в этой руке, привыкшей орудовать чем-то менее утонченным. Огнестрельным оружием.

Не трогай меня.

Не трогай…

— Можете идти, — говорит он, хотя некое тихое безумие в глубине его глаз свидетельствует о том, что больше всего на свете он хочет заставить меня дать другие ответы. Он протягивает мне свою левую руку. Мы пристально смотрим друг на друга, пока я не отвожу взгляд. Я знаю, что он не врач. А он знает, что я это знаю.

Ваза превратила меня в параноика. Я вижу монстров там, где всего лишь обычные люди.

Он продолжает держать руку вытянутой, но я отталкиваюсь от обтянутой кожзаменителем кушетки без посторонней помощи. Мои ноги опускаются на пол с таким стуком, будто обуты в бетонные ботинки.

 

Бен умер. Я понимаю это, увидев людей, стоящих у двери в мою квартиру. У них неброская внешность слегка потрепанных полицейских, которые год за годом проводят много часов на ногах. Я вижу по их губам, что они называют свои имена, но в ушах у меня гудит пчелиный рой, и я не могу сосредоточиться при таком шуме.

— Как?

Их губы двигаются, но мне не удается определить смысл произнесенных слов.

— Минуту.

Я трясу головой, наклоняюсь, упираюсь ладонями в колени. И считаю до десяти. Когда я распрямляюсь, гул утихает настолько, что я могу слышать собственный голос:

— Как это случилось?

— Мы работаем над этим, — говорит тот, что повыше.

— Вы знали его? — спрашивает второй — коренастый коротышка, такой же с виду, как и его напарник, только как будто приплюснутый деревянным молотком.

— Мы были друзьями.

Выражение их лиц остается нейтральным.

— С ним что-то было не так, как обычно, что-нибудь странное?

— Он болел. Больше ничего.

— Чем болел?

Не имеет значения, кто из них говорит, слова исходят из одного и того же рта.

Я объясняю им.

— Были у него какие-нибудь странные привычки?

— Он был помешан на компьютерах, — отвечаю я. — Совершенный маньяк.

— Была ли у него склонность есть что-нибудь… необычное? Что-либо, что не является пищей.

Перед глазами появляется Бен, подхватывающий улетевшую креветку. Безумец? Определенно. Но креветка — вполне обычная еда.

— Нет, насколько мне известно.

— Может, какие-то компьютерные детали, бумагу, наполнитель для кошачьего туалета — такого рода вещи.

У меня есть талант изображать глубокую задумчивость на лице.

— Нет.

Какое-то время мы смотрим друга на друга, пока они не начинают производить шум, характерный для уходящих людей, а я — присущий людям, которые этому рады.

 

Слез нет. И это удивительно, поскольку я знаю, что плачу. Мое тело вовлечено в ряд движений: губы дрожат, щеки подергиваются, плечи сотрясаются. Тем не менее мои глаза сухи, как Сахара.

Все ненормально, даже я сама.

Звоню Джеймсу, так как у меня возникла внезапная потребность узнать, все ли с ним в порядке.

— Со мной все в порядке, — говорит он, — кроме рвоты. По-моему, у меня то же самое, что и у Рауля.

Мое сердце, как Икар, взмывает к солнцу и падает на землю в следующую секунду.

— Джеймс, сделай одолжение, сходи к врачу. Оба сходите.

— Да ерунда. Наверное, мы просто съели что-то несвежее. А ты как?

— Со мной все в порядке, — повторяю я его слова, как попугай.

Мы оба лжецы.

Прощаемся. Со всех сторон подступает смерть, но только я чувствую наваливающуюся мне на плечи, придавливающую к земле тяжесть, поскольку знаю, что Бен мертв.






Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84

Комментариев нет

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *