Экспаты

К счастью — или наоборот, к несчастью, кто знает? — Декстер вроде бы еще не подозревал, что она к нему влезла. А если уже знал, то, несомненно, он совсем не тот человек, за которого, как ей казалось, она выходила замуж.

Кейт разминулась с какой-то женщиной, вроде бы знакомой, высокой и темноволосой, с густыми ресницами. Она никак не могла припомнить, кто это, но потом все же установила — бортпроводница с утреннего рейса. Стюардессы компании «Люкс Эйр» в своих веселеньких синих шарфиках практически навязывали пассажирам сандвичи с ветчиной, едва самолет оказывался в воздухе, стремясь раздать все закуски до окончания короткого перелета. Самолеты «Люкс Эйр» всегда выполняли только короткие рейсы.

Кейт направилась вверх по склону, на рю Верден. Архитектура окружающих домов представляла здесь собой возносящиеся ввысь средневековые каменные строения, улицы были узкие, мощенные булыжником, потом шла прогулочная аллея вдоль парка, за ней укрепления, арки, тротуары, выстроившиеся террасами. Эта часть Женевы здорово напоминала Люксембург. Или Арлон. Или еще что-то, встречавшееся повсюду.

В воздухе замелькали снежинки, медленно проносясь в сторону улицы, сплошь застроенной h^otels particuli`eres[73] восемнадцатого века; их арочные дверные проемы вели во внутренние дворики. Это был настоящий ансамбль из трех впечатляющих зданий, прижавшихся друг к другу, словно фотомодели, позирующие перед камерой в эротической лесбийской позе, щечка к щечке, попка к попке.

Конечно, вполне возможно, что у Декстера и Джулии роман. Они могли встречаться в квартире Джулии по утрам в любой рабочий день, когда Билл находился в своем странном офисе, качал штанги и гантели или искусно трахал Джейн — скорее всего и то и другое, причем одновременно, — а Кейт пила утренний кофе с какими-нибудь школьными мамочками, сидела с этими бабами, желчно сплетничающими по поводу отсутствующих мужей, в то время как ее собственный муж был совсем рядом, буквально за углом — в постели с ее лучшей подругой.

Или, может, они просто забежали на минутку в кухню, выпили и обменялись поцелуйчиком?

Может, это невинный флирт, просто развлечение — они же живые люди, еще не старые, еще не мертвые?!

На рю де л’Отель де Билль почти все антикварные магазины были закрыты, аккуратно написанные от руки объявления извещали о рождественских каникулах: ferme[74] до начала января. Никаких подарков не купишь. В Штатах такое невозможно себе представить, чтобы какой-то магазин закрылся за два дня до Рождества.

А если у них и впрямь роман? Что тогда делать Кейт? Понять? Простить? Не обращать внимания? А Декстер по-прежнему ее любит? Может, она ему надоела, ему с ней скучно? Или он этим занимается из мужского любопытства? Или просто «жутко захотелось»? Может, это всего лишь обычный мужской эгоизм или страх смерти? Или кризис среднего возраста? А раньше он такое проделывал? Может, он закоренелый бабник? И обманывал ее все эти годы? Может, на самом деле он последний мерзавец, а она и не подозревала? И целых десять лет пребывала в неведении?

Или же его неверность — всего лишь случайное происшествие: он просто использовал выпавший шанс? Нечаянное преступление, совершенное по стечению обстоятельств? Может, она его соблазнила? Оба налились винищем, и она стала его искушать, а потом предложила напрямую, и он не мог ей отказать?

На вершине холма улица перелилась в широкую Пляс дю Бург-де-Фур — сплошные кафе и фонтан посередине огромного пространства неправильной формы, вымощенного булыжником. Кейт посмотрела на часы — без двух минут три — и уселась в плетеное кресло рядом с газовым камином, выбрасывающим тепло в окружающий воздух, словно плюя в океан. И заказала кофе со сливками красивому и самодовольному официанту.

Или это что-то более гнусное, чем секс?

На другой стороне террасы мать и дочь в похожих меховых шапках курили одинаковые сигареты — этакие длинные и тонкие табачные зубочистки. Мать ласкала миниатюрную собачку, сидевшую у нее на коленях, мохнатую белую пушистость. Дочь сказала что-то, но Кейт не расслышала, они сидели слишком далеко. И слава Богу.

Принесли ее кофе с завернутым в фольгу пирожным на блюдечке. Как всегда, как везде.

Официант подошел к матери и дочери. Они рассмеялись в ответ на то, что он им сказал, опершись на спинку стула, наклонившись вперед, слегка заигрывая, флиртуя. Кейт услыхала шаги позади себя, тяжелую поступь мужчины по каменному полу. Оборачиваться не стала. Мужчина сел за соседний столик, их разделял только газовый камин и его раскаленный отражатель, этакая летающая тарелка.

Вернулся официант. Мужчина заказал шоколад. Развернул свою газету — «Le Monde», сложил поудобнее. На нем было серое пальто, красный шарф, джинсы в обтяжку, остроносые черные туфли с зелеными шнурками. Кожа выскоблена и сияет, лицо выбрито чрезвычайно чисто, он более безволосый, чем Декстеру когда-либо удавалось выглядеть после бритья. Видок точно как у мальчиков с Дюпон-Серкл, что-то в подобных личиках прямо-таки голосит об их сексуальной ориентации.

Кейт положила сумочку на столик. Достала путеводитель по Швейцарии и небрежно сложенную карту Женевы, а также ручку и маленький блокнотик.

Официант принес мужчине горячий шоколад.

Она вынула из кармана фотоаппарат, подняла его повыше и повернулась к мужчине.

— Excuse-moi, — обратилась она к нему. — Parlez-vous anglais?[75]

— Да, я говорю по-английски.

— Можно вас попросить меня сфотографировать?

— Конечно. — Он отодвинул стул и взял у нее фотоаппарат.

Кейт огляделась по сторонам в поисках подходящего фона — фонтана, красивого здания, снега на траве. И чуть переставила свой стул. Отстранила путеводитель, чтобы тот не оказался на будущей фотографии. Между его страниц был уже засунут один снимок.

— Вы остановились в Женеве по пути на какой-нибудь лыжный курорт?

— Да. Мы уезжаем завтра. В Авориаз, на неделю.

Мужчина велел ей передвинуться вправо и снова щелкнул затвором. Вновь появился официант, спросил у Кейт и у мужчины, не нужно ли чего-то еще, потом вернулся к матери и дочери. Видимо, из-за него эти женщины здесь задержались.

Мужчина чуть приподнялся и застыл полуприсев. Наклонился вперед, протянул фотоаппарат, положил его на путеводитель Кейт. Почти незаметно вытащил фотографию из книжки и сунул ее в карман пальто. После чего взял свою чашку и сделал большой глоток шоколада.

— Через три дня, — сказал он. — Может, через четыре. — Он положил на столик огромную монету; эти швейцарские монеты иногда напоминают спортивные снаряды вроде гирь. И зачем им нужна своя валюта?! Проклятые швейцарцы!

— Потом я вас найду.

На полпути к горам пошел снег. И чем выше они поднимались, тем сильнее он шел; движение по шоссе все больше замедлялось, обочины уже были забиты машинами, в основном универсалами, водители, опустившись на колени, возились в снежной слякоти, смешанной с гравием, надевая на колеса цепи противоскольжения. Дорога — настоящие американские горки, сплошные подъемы и спуски, один за другим, прямые участки всего по нескольку сотен ярдов, внешняя сторона шоссе резко и круто уходит вниз мимо зазубренных скальных выступов и прочно вцепившихся в склон сосен и рискованно высоко прилепившихся шале, окруженных строевым лесом.