Экипаж

«Такое ощущение, что за мной кто‑то следит. Сказать Фриде – пусть проверит.

Энрике вел себя как‑то странно. Не знаю, но что‑то было не так.

Интересно, зачем на таких разных планетах так срочно понадобился ценителл? Выяснить, для чего он предназначен.

На Комкре я заметил что‑то подозрительное… только что именно? Так и не до конца – какой‑то зуд в подсознании…

На Персефоне надо заглянуть к Оливии – может, она как‑то связана?

Голова гудит. Бархат не заметил никаких отклонений – непонятно. Фрида отказывается помочь – говорит, что не хочет копаться в моих мозгах. Ей почему‑то неприятно читать мысли близких знакомых. Впрочем, я ее понимаю.

Сегодня с утра посреди комнаты мерцало что‑то непонятное. Может, побочный эффект гипера? Надо спросить у Рудольфа, бывает ли такое.

Снова это мерцание. Мне показалось, что на той стороне я увидел какую‑то улицу. Похоже на портал.

В третий раз! Теперь все видно очень отчетливо – это какой‑то средневековый город. У них там поздний вечер, почти ночь. Проехал какой‑то древний механизм – все звуки отчетливо слышны. Надо позвать Ву – пусть скажет, что это такое. С той стороны кто‑то идет прямо сю…»

На этом записи обрывались. Что было дальше, Михаил уже знал – это он шел «прямо сю…». Не следовало им пожимать руки, ох и не следовало… С недавних пор Ежов вообще начал испытывать к рукопожатиям подсознательную ненависть – сначала Курцов порезал палец, потом вообще какой‑то кошмар…

– Зачем нужен ценителл? – спросил он у VY‑37.

– Справка. Ценителл – редкий антибиотик, излечивающий некоторые виды аллергии и ослабляющий воздействие мутационных анфид.

– Понятно… А что такое Комкр?

– Справка. Комкр – планета, входящая в систему звезды Лосс. Принадлежит серранам.

– Кто такая Оливия?

– Информации недостаточно.

– А Энрике?

– Информации недостаточно.

Ежов понял это так, что VY‑37 не может сказать что‑то конкретное, зная только имя. Мало ли в мире людей с такими именами? Тогда он начал искать сам, надеясь, что у Моручи где‑то есть и адресная книжка.

В информе нашелся некий Энрике Фредерик Галиодорос – торговец специями и медикаментами. Согласно бортовому журналу, именно от него «Вурдалак» получил свой нынешний заказ – доставку большой партии ценителла. Причем в восемь разных мест – на Комкр, Персефону, и еще шесть. Все остальные грузы на борту были взяты уже после получения этого заказа, и специально с таким расчетом, чтобы не пришлось отклоняться от курса.

Оливия Риоскэ тоже отыскалась. Весьма респектабельная пожилая дама… внешне. На самом деле она была одним из крупнейших торговцев «черными киберами». То есть – ворованными или попросту запрещенными. Именно у нее Моручи некогда купил Тайфуна – одновременно и ворованного и запрещенного.

Что самое интересное, Тайфун был частью большой партии киберов, которых Оливия получила как раз от Моручи. Он доставил их контрабандой с Хеймдалля, одной из планет Бундестага.

– Аарон Лазаревич, можно вас побеспокоить? – вошел на мостике Михаил. Кроме Койфмана там никого не было – все разбежались кто куда.

– Да, Мишенька? Выяснил что‑нибудь? – как всегда ласково улыбнулся старик.

– Мне нужно в город – побеседовать кое с кем с глазу на глаз. Это можно устроить?

– Отчего же нельзя, – приятно улыбнулся дедушка. – Только надо дать тебе кого‑нибудь в сопровождение – не маленький, сам понимаешь… Я, к сожалению, не могу – занят немножко. Ну ничего, сейчас подыщем кого‑нибудь.

Впервые Михаил оказался за пределами «Вурдалака». Ну что ж, корабль как корабль, ничего такого уж невероятного. Орехового цвета, по форме напоминает сдавленную матрешку, лежащую на боку. Стоит на восьми коротких амортизаторах‑опорах. В передней части расположены два больших каплеобразных иллюминатора, похожие на чьи‑то злые глаза. За ними виднеется мостик, под ним торчат ракетные и лазерные орудия. Выходов наружу целых три – обычный пассажирский, грузовой, ведущий прямо в трюм, и шлюз – для выходов в безвоздушное пространство.

И еще есть четвертый, секретный, на крайний случай.

«Вурдалак» был сравнительно небольшим кораблем. По‑настоящему крупные корабли вообще не приземляются на планеты. Само собой, бывают исключения, но обычно они просто зависают на орбите, а грузы и пассажиров спускают на посадочных ботах или телепортируют. Но «Вурдалак» в этом не нуждался – он с легкостью мог и взлетать, и приземляться самостоятельно. Тридцать девять метров в длину, двадцать шесть в ширину, двенадцать в высоту без амортизаторов. Не мелочь, конечно, но отнюдь не гигант.

У трапа деловито попискивал Тайфун, ощетинившийся дулами – стоял на страже. На него облокотилась Джина, держащая в руке зажженную сигарету. Во рту у нее тоже торчала сигарета. Сигареты были какие‑то странные – очень длинные, голубого цвета, и словно бы металлические.

– Джиночка, солнышко, а где все наши? – улыбнулся второму пилоту Койфман.

– Соазссь в трюме – торгуется с заказчиками. Что‑то они ему там неправильно заплатили… – равнодушно ответила Джина. – Дитирон и Дельта с ним – помогают. Косколито пошел в бар. Фрида спит. Рудольф вон, наверху сидит – царапину на обшивке нашел, латает. Бархат и Ву где‑то внутри. А Остап с другой стороны – оставляет память…

– В смысле – память? – не понял Михаил.

– Тебя не касается, – деловито щелкнула его в лоб Джина. Она, похоже, даже радовалась, что у нее появился «мальчик для битья».

– Джиночка, ну как же тебе не стыдно? – ласково наступил ей на ногу старичок. – Остап, Мишенька, у нас как кот – метит все планеты, на которые прилетает.

– Ось так, – согласился берсерк, появляясь из‑за левого крыла. – Ось и смачно я причал удобрив! А що вы сказалы?

– А то, что Мишеньку надо бы в город доставить, – пояснил Койфман. – Мы же обещали ему помогать? Вот и надо помогать.

– Та це мы завжды! – не стал спорить Остап. – Ща катир вытащимо, та политым, куды кажешь.

– Смотри у меня, – прошипела Джина, хватая Ежова за лацканы комбинезона. Ему оставили капитанский мундир, хотя и скрепя сердце. – Ой, смотри, если сбежишь, я твой [цензура] в мясорубку засуну и буду крутить, пока брызги не полетят! А потом изнасилую!

– Интересно, как?.. – вполголоса пробормотал Михаил.

– Да уж сумею! – пообещала Джина.

Из трюмного люка, покачиваясь, вышел Остап. И Ежов моментально забыл обо всех угрозах Джины – глаза у него чуть не вылезли из орбит. Когда великан говорил «вытащимо», он имел в виду именно то, что имел в виду. Он имел в виду…

Остап нес на плечах планетарный катер!

Три тонны! Три тонны на человеческих плечах! Его бицепсы вздулись до чудовищной величины, и сейчас он изрядно напоминал Халка из комиксов.

Только не зеленого.

– Остапчик, опять придуриваешься? – неодобрительно посмотрел на это Койфман. – Смотри, лопнет скоро какая‑нибудь мышца, даже Бархат не вылечит…

– Та ни боись, Койфман, ни лопне! – весело прокряхтел Остап, сгружая катер с плеч. – Я нирушимый!

– А вот катер наверняка поцарапал! – обозлилась Джина, осматривая свое сокровище. – Ты, бугай тупой, ты можешь просто выкатить катер?! Там же полная механизация, дубина!