– Ничего. Рассматривали витрины. Просто были вдвоем. Чудесно было видеть их вместе.
– Да, но…
Черт возьми, подумал Реджинальд, речь идет о чем-то большем.
– Ты огорчен, дорогой? Я – нет. Я просто рада.
– Не то чтобы огорчен…
– Ты ведь никогда не любил Бетти?
Как это женщины всегда переходят на личности!
– За Бетти я не беспокоюсь.
– Она выйдет замуж снова, как ты думаешь? Она нравится мужчинам. Во всяком случае, большинству мужчин.
– Я думаю, да.
– А в чем дело, дорогой?
– Ни в чем. Но меня всегда чуточку смущает вопрос нравственности. Я хочу сказать, вообще в подобных случаях.
– Нравственности? – растерянно переспросила Сильвия. – Как мистера Хильдершема?
– Ну нет, – улыбнулся Реджинальд, – не совсем так, но я считаю, что здесь затронут вопрос нравственности. Если ты клянешься женщине в вечной верности, следует сдержать клятву. Но при этом считается, что истинная любовь – самая прекрасная в мире вещь и за нее не жаль отдать любую цену. Что из этого верно?
Сильвия молчала; потом показала ножкой на камнеломку, выросшую у стены, и спросила:
– Красиво, правда?
– Очень. Жаль только, они скоро выцветают.
– Если бы я была замужем, когда мы встретились, ты бы не стал просить меня уйти с тобой?
Реджинальд долго смотрел на нее, потом покачал головой.
– Почему?
– Мне просто не пришло бы это в голову.
– Я бы ушла.
– И ты могла бы бросить меня, если бы полюбила кого-нибудь еще?
– Разве я могла бы полюбить кого-нибудь еще – теперь?
Реджинальд засмеялся, посмотрел на нее с любовью и сказал:
– Любимая, с тобою все становится невероятно сложным. Не представляю себе, как тебе удалось полюбить меня, и не представляю, как это я еще не надоел тебе. Когда я впервые увидел тебя, мне казалось, что ты явилась из сказки. И до сих пор кажется. Я едва решился признаться тебе. Если бы ты тогда была замужем, я бы знал, что твой муж боготворит тебя, а ты не можешь жить без него. Как бы я осмелился стать между вами?
Сильвия накрыла его руку своею и сказала:
– Я рада, что не была замужем до того, как встретила тебя. Что не совершила ошибку.
– В этом все и дело. Как быть с теми, кто ошибку совершил? А если они ошиблись однажды, не повторят ли они ошибку в другой раз? Поэтому супружеские узы так крепки. Чтобы удержать нас от новых пристрастий.
– Мистер Бакстер не был новым пристрастием, напротив, очень-очень старым.
– Да, конечно, будем надеяться, что в этот раз он не ошибся, что он явно сделал, женившись на Бетти.
– Дорогой, – с беспокойством спросила Сильвия, – ты ведь не… Грейс говорила, что Фарли против того, чтобы она зналась с мисс Воулс, если они… А ты?..
– Боже мой, конечно, нет. Мне страшно хочется повидать их обоих. Ну конечно! Но что ты сказала? Неужели Хильдершем… Это ужасно!
– Они выглядели такими счастливыми, когда я их видела. Какими-то умиротворенными и как бы зачарованными.
– Вот видишь. Это ведь довольно сложно – быть одновременно плохим и счастливым. Я уверен, что Бакстер бы не смог. Но все же я считаю, что оставить жену – поступок сам по себе необязательно благородный и восхищения не заслуживает. Только в этом мы с Хильдершемом и сходимся.
– Конечно, нет.
– Многие считают, что да.
– А я думаю, – серьезно сказала Сильвия, – что брак без любви гораздо хуже, чем любовь без брака.
– Ты совершенно права, – отозвался Реджинальд, удивляясь, как верно она это сформулировала. (Неужели я вправду считал, подумал он, что с Сильвией нельзя разговаривать?) Она права. Любовь освящает брак, а не брак придает святость любви. – Видишь ли, – продолжал он, следуя собственным мыслям, – в основе всех рассуждений относительно брака и развода лежит чудовищная мысль, связанная с религией: любовь сама по себе греховна, она допустима только потому, что служит продолжению рода. Поэтому они неохотно говорят: “Что ж, можете любить друг друга, если дадите страшную клятву, что будете совершать это только с одним партнером, как религиозный обряд, с единственной целью принести миру ребенка”. Вот почему они всегда…
– Кто “они”, дорогой?
– Они? – Реджинальд рассмеялся. – Я толком не знаю кто, но именно они заправляют почти всем на свете. Их я никогда не любил. – Он минуту подумал. – Представь себе полицейского в сутане, кровожадного, как языческий божок, с внешностью и манерами оксфордского преподавателя и вдобавок занимающего высокий государственный пост… Нет, мне не нравится такое сочетание.
– А ты считаешь, что любить и не иметь детей – грех? – спросила Сильвия, крепко держа его под руку.
Реджинальд посмотрел на нее в изумлении.
– Любовь моя! Как ты могла!… – Он замолчал, взял ее ладони в свои и мягко спросил: – Почему ты… так вдруг…
– Я так счастлива, дорогой. И хотела узнать, счастлив ли ты.
– Ты знаешь, что да.
– Но ты был бы счастливее, если бы у нас был ребенок?
– Если бы они продавались в магазинах, может быть, я как-нибудь попросил бы тебя присмотреть какого-нибудь покрасивее. Но если…
– Совсем маленький, похожий на тебя, дорогой, мог бы оказаться прелестным.
– Поначалу они все совсем маленькие, – улыбнулся Реджинальд.
Сильвия улыбнулась в ответ, а потом сказала, чуть ли не извиняясь:
– Мне кажется, нельзя быть женою и матерью. По-моему, меня хватает только на роль жены. Я так ужасно люблю тебя.
– Любимая, я счастлив.
– Но если…
– Любовь моя, я совершенно счастлив с тобою. Я и думать не хочу, что ты станешь бояться, чувствовать себя плохо и выносить такую боль.
– Я боюсь, хотя думаю, что не должна бы. Поэтому я спрашиваю тебя, хотел бы ты иметь ребенка.
– Нет, нет и нет!
– Но если это случится, ты ведь простишь меня, дорогой?
– Что ты, любимая! – воскликнул Реджинальд, вдруг охваченный стыдом за себя, за свой пол, за все, что вынуждены женщины терпеть от мужчин.
Сильвия кивнула головой и сказала:
– Я просто хотела знать.
IV
Сильвия ушла на кухню рассказать миссис Хоскен все про Лондон. Наверное, миссис Хоскен собирается рассказать миссис Уэллард все про деревню; что теперь означает – все про Бакстеров. О них сплетничают не только любой Том, Дик и Гарри, но и любая Гарриет. Странно, думал Реджинальд, идя среди азалий (сплошь покрытых бутонами, они никогда еще не были так хороши), – странно, что во мне все восстает при мысли о том, чтобы обсуждать проблемы Бакстеров с Эдвардсом, а Сильвии кажется совершенно естественным толковать о них с миссис Хоскен. Чем вызвано это удивительное содружество женщин всех сословий? Наверное, род оборонительного союза против засилия мужчин, наследие времен, когда женщины были настоящими рабынями. И если Женщине недостает чувства чести, чувства стиля, чувства спортивного духа, которыми так гордится Мужчина, то это объясняется тем, что подсознательно она находится в состоянии войны, а на войне им нет места. В любви и войне все средства хороши, говорит Мужчина, а потом обвиняет женщину в том, что она следует этому принципу.
Комментариев нет