Двадцать лет спустя



Женщина, видно, была когда‑то хороша собой, но слезы преждевременно ее состарили. Молодая девушка была прелестна, и слезы делали ее еще прекраснее. Женщине можно было дать лет сорок, а молодой девушке не более четырнадцати.

– Господи, – молилась женщина, – спаси моего мужа, спаси моего сына и возьми мою печальную и жалкую жизнь.

– Боже мой, – прошептала молодая девушка, – спаси мою мать.

– Ваша мать ничего не может для вас сделать в этом мире, Генриетта, – сказала, обратясь к ней, молившаяся женщина. – У вашей матери нет более ни трона, ни мужа, ни сына, ни средств, ни друзей. Ваша мать, бедное дитя мое, покинута всеми.

С этими словами женщина упала в объятия быстро подбежавшей дочери и сама разразилась рыданиями.

– Матушка, будьте тверды! – успокаивала ее девушка.

– Ах, королям приходится тяжело в эту годину, – произнесла мать, опустив голову на плечо своей дочери. – И никому нет до нас дела в этой стране, каждый думает только о своих делах. Пока ваш брат был здесь, он еще поддерживал меня, но он уехал и не может даже подать вести о себе ни мне, ни отцу. Я заложила последние драгоценности, продала все свои вещи и ваши платья, чтобы заплатить жалованье слугам, которые иначе отказывались сопровождать его. Теперь мы вынуждены жить за счет монахинь. Мы нищие, о которых заботится бог.

– Но почему вы не обратитесь к вашей сестре, королеве? – спросила молодая девушка.

– Увы, моя сестра‑королева более не королева. Ее именем правит другой. Когда‑нибудь вы поймете это.

– Тогда обратитесь к вашему племяннику, королю. Хотите, я поговорю с ним? Вы ведь знаете, как он меня любит, матушка.

– Увы, мой племянник пока только называется королем, и, как вы знаете, – Ла Порт много раз говорил нам это, – он сам терпит лишения во всем.

– Тогда обратимся к богу, – сказала молодая девушка, опускаясь на колени возле матери.

Эти две молящиеся рядом женщины были дочь и внучка Генриха IV, жена и дочь Карла I Английского.

Они уже кончали свою молитву, когда в дверь кельи тихонько постучала монахиня.

– Войдите, сестра, – сказала старшая из женщин, вставая с колен и отирая слезы.

Монахиня осторожно приотворила дверь.

– Ваше величество благоволит простить меня, если я помешала ее молитве, – сказала она, – в приемной ждет иностранец; он прибыл из Англии и просит разрешения вручить письмо вашему величеству.

– Письмо? Может быть, от короля! Известия о вашем отце, без сомнения! Слышите, Генриетта?

– Да, матушка, слышу и надеюсь.

– Кто же этот господин?

– Дворянин лет сорока или пятидесяти.

– Как его зовут? Он сказал свое имя?

– Лорд Винтер.

– Лорд Винтер! – воскликнула королева. – Друг моего мужа! Впустите его, впустите.

Королева бросилась навстречу посланному и с жаром схватила его за руку.

Лорд Винтер, войдя в келью, преклонил колено и вручил королеве письмо, вложенное в золотой футляр.

– Ах милорд! – воскликнула королева. – Вы приносите нам три вещи, которых мы давно уже не видали: золото, преданность друга и письмо от короля, нашего супруга и повелителя.

Лорд Винтер в ответ только поклонился; волнение не давало ему произнести ни слова.

– Милорд, – сказала королева, указывая на письмо, – вы понимаете, что я спешу узнать содержание этого письма.

– Я удаляюсь, ваше величество, – отвечал лорд Винтер.

– Нет, останьтесь, – сказала королева, – мы прочтем письмо при вас. Разве вы не понимаете, что мне надо о многом вас расспросить?

Лорд Винтер отошел в сторону и молча стал там. Между тем мать и дочь удалились в амбразуру окна и, обнявшись, начали жадно читать следующее письмо:

 

«Королева и дорогая супруга!

Дело близится к развязке. Все войска, которые мне сохранил бог, собрались на поле около Несби, откуда я наспех пишу это письмо. Здесь я ожидаю армию моих возмутившихся подданных, чтобы в последний раз сразиться с ними. Если мне удастся победить, борьба затянется; если меня победят, то я погиб окончательно. Я желал бы в этом последнем случае (увы, в нашем положении надо все предвидеть!) попытаться достигнуть берегов Франции. Но примут ли там, захотят ли там принять несчастного короля, который послужит пагубным примером в стране, уже волнуемой гражданскою смутою? Ваш ум и ваша любовь будут моими советчиками. Податель этого письма на словах передаст вам то, что я не решаюсь доверить возможным случайностям. Он объяснит вам, чего я жду от вас. Ему же я поручаю передать детям мое благословение и выразить вам чувство безграничной любви, моя королева и дорогая супруга».

 

Письмо это было подписано вместо «Карл, король» – «Карл, пока еще король».

Винтер, следивший за выражением лица королевы при чтении этого грустного послания, заметил все же, что ее глаза загорелись надеждой.

– Пусть он перестанет быть королем! – воскликнула королева. – Пусть он будет побежден, изгнан, осужден, лишь бы остался жив! Увы, трон в наши дни слишком опасен, чтобы я желала моему супругу занимать его. Однако, милорд, говорите, – продолжала королева, – только не скрывайте ничего. В каком положении король? Так ли оно безнадежно, как ему представляется?

– Увы, государыня, его положение еще безнадежнее, чем он сам думает. Его величество слишком великодушен, чтобы замечать ненависть, слишком благороден, чтобы угадывать измену. Англия охвачена безумием, и, боюсь, прекратить его можно, только пролив потоки крови.

– А лорд Монтроз? – спросила королева. – До меня дошли слухи о его больших и быстрых успехах, о победах, одержанных при Инверлеши, Олдоне, Олфорте и Килсите. После этого, как я слышала, он двинулся к границе, чтобы соединиться с королем.

– Да, государыня, но на границе его встретил Лесли. Монтроз искушал судьбу своими сверхъестественными деяниями, и удача изменила ему. Разбитый при Филиппо, Монтроз должен был распустить остатки своих войск и бежать, переодевшись лакеем. Теперь он в Бергене, в Норвегии.

– Да хранит его бог! – произнесла королева. – Все же утешительно, что человек, столько раз рисковавший своею жизнью ради нас, находится в безопасности. Теперь, милорд, я знаю настоящее положение короля. Оно безнадежно. Но скажите, что вы должны передать мне от моего царственного супруга?

– Ваше величество, – отвечал лорд Винтер, – король желает, чтобы вы постарались узнать истинные намерения короля и королевы по отношению к нему.

– Увы! Вы сами знаете, – сказала королева, – король еще ребенок, а королева – слабая женщина. Все в руках Мазарини.

– Неужели он хочет сыграть во Франции ту же роль, какую Кромвель играет в Англии?

– О нет. Это изворотливый и хитрый итальянец, который, быть может, мечтает о преступлении, но никогда на него не решится. В противоположность Кромвелю, на стороне которого обе палаты, Мазарини в своей борьбе с парламентом находит поддержку только у королевы.

– Тем более для него оснований помочь королю, которого преследует парламент.






Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221

Комментариев нет

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *