После вежливых взаимных приветствий Харриет стыдливо замолчала. Микаэль знал ее историю. Она же знала, что он пожертвовал своими принципами, чтобы утаить страшные тайны семейства Вангер. В известной степени он сделал это ради нее.
Вежливый Микаэль предложил ей посмотреть его дом. Он сварил кофе, и они просидели на открытой веранде несколько часов, разговаривая не умолкая. Это было их первое серьезное общение с тех пор, как она вернулась в Швецию. Микаэль не сдержался и спросил:
– А что вы сделали с тем, что нашли в подвале Мартина Вангера?
– А вы в самом деле хотите знать?
Он кивнул.
– Я все убрала там сама: сожгла все, что только горело, а затем наняла рабочих снести дом. Я не смогла бы жить в нем и не могла бы продать его, чтобы там кто‑то обосновался. Для меня этот дом – олицетворение жестокости. Я думаю построить на том участке дом поменьше, дачу.
– И никто не пришел в изумление, когда дом сносили? Ведь это была роскошная современная вилла.
Усмехнувшись, Харриет объяснила:
– Дирк Фруде распустил слух, что дом так безнадежно поражен грибком, что его санитарная обработка обойдется дороже.
Дирк Фруде был адвокатом семейства Вангер.
– А как поживает Фруде?
– Ему скоро семьдесят, и я забочусь о том, чтобы он не сидел без дела.
Ужинали они вместе, и Микаэль вдруг отметил про себя, что Харриет делится с ним самыми интимными деталями своей жизни. Когда он прервал ее, спросив, почему она это делает, она задумалась, а потом сказала, что, пожалуй, на всем свете нет никого другого, от кого ей нечего скрывать. Вдобавок к чему ей защищаться от мальчонки, которого она нянчила почти сорок лет назад?
За всю жизнь у нее был секс с тремя мужчинами. Первым был ее отец, вторым – ее брат. Папашу она убила, а от брата убежала. Все же ей удалось как‑то выжить, встретить мужчину, ставшего ее мужем, и начать новую жизнь.
– Муж был нежный и любящий человек, надежный, благородный. С ним я была счастлива. Мы прожили почти двадцать лет, пока он не заболел.
– Почему же вы больше не вышли замуж?
Харриет пожала плечами:
– Я жила в Австралии одна с тремя детьми, и на мне было огромное фермерское хозяйство. Ради романтического свидания я не могла бы удрать даже на уик‑энд. А отсутствие секса меня не волновало.
Они помолчали.
– Ну что ж, уже поздно, мне пора возвращаться в гостиницу.
Блумквист кивнул.
– Ты хочешь меня соблазнить.
– Да, – ответил Микаэль.
Он поднялся, взял ее за руку и повел наверх в спальню. Вдруг Харриет остановила его.
– Я даже толком не знаю, как себя вести, – сказала она, – так давно я это не делала.
Выходные дни они не разлучались, а потом встречались раз в три месяца, когда она приезжала на заседания правления «Миллениума». Нельзя сказать, что это были продуманные или особенно крепкие отношения. Харриет Вангер работала круглые сутки и часто уезжала. Каждый второй месяц она проводила в Австралии. Но, безусловно, стала дорожить своими редкими, случайными встречами с Микаэлем.
Через пару часов Мимми варила кофе, а Лисбет лежала на кровати, обнаженная и вспотевшая, курила сигарету и поглядывала на Мимми через приоткрытую дверь. Как она завидовала фигуре Мимми! Особенно впечатляющим мускулам. Тренировки в спортзале на снарядах два раза в неделю, а еще тайский бокс или какая‑то разновидность карате раз в неделю привели к тому, что ее тело было в отличной форме.
Она просто классно выглядела: не как фотомодель, а как привлекательная здоровая женщина. В ее характере была склонность провоцировать и дразнить других. Приодевшись на праздник, она могла обратить на себя внимание кого угодно. Лисбет не могла взять в толк, почему Мимми вообще есть дело до такой клуши, как она.
Но Лисбет была рада, что Мимми к ней не безразлична. Секс с ней был такой раскрепощающий, что Лисбет наслаждалась сама и доставляла удовольствие ей.
Мимми подошла к кровати с двумя кружками и поставила на табуретку у кровати. Затем снова залезла в постель, нагнулась и потрогала соски Лисбет.
– Порядок, вполне годятся, – заверила она.
Лисбет ничего не сказала, засмотревшись на грудь Мимми, оказавшуюся у нее прямо перед глазами. У Мимми тоже были довольно маленькие груди, но они выглядели очень естественно на ее теле.
– Честно говоря, Лисбет, ты выглядишь просто офигенно.
– Глупости. Грудь мне ничего не прибавляет и ничего не убавляет, просто теперь она у меня хотя бы есть.
– Да ты зациклилась на своем теле.
– Как бы не так; сама, вон, тренируешься как чокнутая.
– Я тренируюсь, потому что получаю от этого удовольствие. Это мне в кайф, почти как секс. Ты бы тоже попробовала!
– Я же хожу на бокс, – возразила Лисбет.
– Ерунда! Ты приходишь побоксировать раз в месяц, от случая к случаю, да и то потому, что тебе захотелось отделать наглых мальчишек, а не для того, чтобы хорошо себя чувствовать.
Лисбет пожала плечами, а Мимми уселась на нее сверху.
– Лисбет, ты неумеренно занята собой и своим телом. До тебя доходит, что мне нравится с тобой в постели не из‑за твоей внешности, а от того, как ты себя ведешь? Ты мне кажешься ужасно сексуальной.
– И ты мне тоже. Я потому к тебе и вернулась.
– А не потому, что ты меня любишь? – притворно‑обиженным голосом спросила Мимми.
Лисбет покачала головой.
– У тебя есть кто‑нибудь сейчас?
Мимми секунду поколебалась, а потом кивнула:
– Может быть. Вроде того. По‑видимому. В общем, это непросто.
– Я не выпытываю.
– Я знаю, но могу и рассказать. Это женщина из университета, старше меня, замужем с двадцатилетнего возраста. Мы встречаемся втайне от ее мужа: в пригороде, на вилле – в таком духе. Она скрытая лесбиянка.
Лисбет кивнула.
– Ее муж довольно много ездит, и тогда мы видимся. Это у нас началось еще осенью, и мне уже чуть наскучило. Но она очень хороша собой. А еще я общаюсь со старой компашкой.
– Я как раз хотела тебя спросить, будем ли мы с тобой дальше встречаться.
Мимми кивнула:
– Я с удовольствием.
– Даже если я опять исчезну на полгода?
– А ты будь в контакте. Мне ведь не безразлично, жива ты или нет. Я даже твой день рождения помню.
– Никаких условий друг другу не ставим?
Мимми улыбнулась и вздохнула.
– Вообще‑то, ты именно такая телка‑лесбиянка, с которой я ужилась бы вместе. Ты бы ко мне не лезла, когда я этого не хочу.
Лисбет молчала.
– Если не считать того, что ты вообще‑то не лесбиянка. Возможно, ты бисексуалка. Но главное – ты сексуальна: любишь секс и плюешь на пол партнера. Ты – образчик энтропии и хаоса.
– Не знаю, какая я, – заметила Лисбет, – но я вернулась в Стокгольм. Что я знаю, так это что я бездарна в отношениях с людьми. По правде говоря, я вообще в городе ни с кем не знакома; ты первая, с кем я разговариваю после приезда.
Комментариев нет