– Если он через лес ушел, то и собака не помогла бы. Убийца обошел поселок, вышел на трассу – до нее отсюда всего километр‑полтора, а потом сел в машину или в автобус, и все. Гуляй, Вася, как говорится, – высказал свое мнение участковый Францев.
И покрутил головой, словно высматривая кого‑то.
Девушка возле забора все так же стояла.
– Учительницу отпусти, – шепнул Кудеяров участковому.
– Совсем забыл! – встрепенулся тот и посмотрел на Павла: – Не будешь ее опрашивать?
– Куда уж! Десять вечера почти. А она и без того намаялась. Завтра с утра под запись все расскажет.
Францев махнул рукой девушке.
– Ты, это самое, Вика, иди уж!
Молодая учительница отошла от забора, направилась в поселок и, минуя их, кинула быстрый взгляд на Павла, которого в отличие от двоих других мужчин не видела никогда.
– До свидания, – кивнула она.
– До завтра, – откликнулся участковый.
Францев продолжал смотреть ей в спину, а когда девушка отошла уже на значительное расстояние, произнес, очевидно, для Кудеярова:
– Хорошая девчонка. Скромная. Представляю, как она испугалась, когда труп обнаружила.
– А вообще куда она шла?
– Кто? – не понял участковый и переспросил: – Сорокина?
– Да эта самая, как ты говоришь, скромная учительница. Школа в другой стороне, а на этой тихой улочке проживают люди, с которыми она вряд ли приятельствует.
Францев пожал плечами.
– Да как‑то и не поинтересовался. – И посмотрел на бывшего начальника районной ВОХР.
– Ладно, – сказал ему Погудин. – Я сейчас сниму своих людей с оцепления и домой пойду, а то мне все это как‑то не по душе.
Участковый обернулся к Павлу:
– А ты что, сейчас в город, а утром опять сюда?
Кудеяров кивнул.
– А смысл? – удивился бывший начальник районного отдела ВОХР. – Зачем тебе мотаться, зря бензин жечь? Только чтобы переночевать в своей постели? Оставайся, у меня домик для гостей есть, банька опять же. Посидим, побеседуем. И ты, Коля, тоже с нами. Вдвоем что за беседа – пустой треп, а вот втроем если, то это уже важный разговор.
– Нет, – покачал головой Францев, – товарищ майор у меня переночует. Нам надо происшествие обсудить, и вообще… У меня уже имеются кое‑какие соображения по этому поводу.
Погудин развел руками.
– Ну как знаете, мое дело предложить. – Он шагнул в сторону. И остановился. – Мой совет: побеседуйте с Аленой Сорокиной, она близкая подруга убитой, наверняка многое рассказать может. Она, кстати, появлялась здесь. Минут пять ошивалась, поплакала и ушла.
– Я видел, – махнул рукой участковый. – Хотел подойти и спросить. Но потом подумал, что она, если что‑то знала, сама бы подскочила…
Павел не собирался оставаться, но предложение переночевать в городке поступило так внезапно, что он не успел отказаться. Хотя в этом был смысл, зачем ехать домой в пустую квартиру, а потом возвращаться, когда можно не только не тратить время и бензин, но и узнать многое, что может помочь расследованию?
Когда участковый сел в машину, Кудеяров вспомнил:
– Фамилия убитой Сорокина, и подруга ее – тоже Сорокина. Случайно?
– Так они почти родственницы: мужья обеих – родные братья. Хотя Карина уже развелась.
Глава вторая
В Ветрогорске Кудеяров был участковым чуть более полугода. Небольшой городок стал первым местом его службы. Да и в полицию Павел попал случайно. Перед самым окончанием университета к Кудеяровым зашел брат Пашкиного отца – полковник полиции, который, сев за накрытый стол, сразу заявил:
– Ну и кем ты теперь будешь, племянничек? Учителем истории? Будешь малолетним идиотам вдалбливать то, что они и знать не хотят. Потом, лет через двадцать, если повезет, назначат тебя директором школы и вообще продыху тебе не дадут: за успеваемостью следи, за ремонтом тоже, денег на ремонт хвать не будет, и ты начнешь с родителей трясти. А если кто из учеников закон нарушит, тебя еще и виноватым назначат. И отчеты еще, бесконечные отчеты… Мое предложение: поступай к нам в полицию. Должность я тебе подыщу, ты постепенно в курс всего вой‑дешь. Только учти: ни к себе в отдел не возьму, ни на тепленькое какое местечко не сядешь, а на земле будешь трудиться. Где‑нибудь в области, в тихом городке, где преступлений никаких, да и начальство далеко.
Паша посмотрел на родителей, те молчали, очевидно, заранее предупрежденные о таком предложении.
– А с зарплатами как у вас? – осторожно поинтересовалась мама.
– Сейчас все отлично: участковый получает раза в два, а то и в два с половиной раза больше, чем учитель в школе. И опять же уважение народа. А участковые пользуются сейчас особым уважением. Предположим, вышел ты на местный рынок, чтобы за порядком приглядеть, а тебе со всех прилавков – кто баночку грибков, кто огурчиков или колбаски домашней. Брать, конечно, не стоит, но, с другой стороны, тогда уважать не будут. Ведь они – люди эти – рассчитывают, что ты к ним в любое время, хоть в ночь, хоть за полночь, в стужу и в дождь придешь, ежели у них беда. Придешь и поможешь. А так, если отказываешься, значит, потом имеешь право сказать: рабочий день закончился, господа, по всем вопросам в приемные часы во вторник и в четверг. Понятно?
– Конечно, – согласилась мать. – Я тоже грибы мариную, компоты делаю и соседям раздаю.
– Вот, – согласился полковник Кудеяров. – Так и должно быть. Тем более что участковый… Настоящий участковый – это ближе, чем сосед, потому что соседи – они разные бывают, а участковый – он…
– Участковый всегда на посту, – согласился отец Пашки и посмотрел за окно, где накрапывал дождик.
Похоже было, что его сыну подготовили не только должность, но и место службы.
Павел подумал и согласился.
Ветрогорск оказался поселком городского типа, хотя в официальных документах он уже лет тридцать значился городом. Когда‑то это была деревушка возле станции – сотни две бревенчатых и щитовых домиков с участками располагались вдоль полотна железной дороги. На участках росли яблони и вишни, стояли парники и просто грядки с морковью и укропом. За поселком проходила автомобильная трасса, только к ней надо было подняться в гору. На горе возле трассы стоял небольшой магазинчик с бетонными, выкрашенными в синий цвет стенами. Универсам народ называл «синим» потому, что официального названия у магазинчика не было. Потом, после того как очередной пленум ЦК КПСС принял решение о развитии сельского хозяйства и создании крупных сельскохозяйственных комплексов, за дорогой построили несколько кирпичных двухэтажных домов на четыре квартиры и несколько блочных пятиэтажек. Потом стали строить девятиэтажки. За всем этим строительством наблюдали жители пристанционного поселка. В новых домах появились новые люди, которые общались только между собой, с теми, что жили у станции, они общаться не хотели и называли их почти презрительно – «станичниками», а сам старый поселок – «станцией». Станичники в ответ придумали новому поселению тоже уничижительное наименование – «Сити», а тех, кто обитал в многоэтажках, соответственно обзывали «ситниками».
Комментариев нет