Дебри

Каждый январь в Ирбитскую слободу съезжались сотни продавцов и покупателей, и население слободы увеличивалось в несколько раз. Какого только транспорта не было в эти дни на улицах: верблюды, навьюченные гигантскими цветными тюками; лошади, впряжённые в расписные сани; нарты с оленями; собачьи упряжки. Сюда стекались товаропотоки из Сибири, Китая и «Бухареи», из Казани, Москвы и Архангельска. Поскольку «мягкая рухлядь» была универсальной и «свободно конвертируемой» валютой, здесь торговали сразу всем: расписными халатами, серебряными блюдами, табаком – «травой думбаго», украшениями, мороженой рыбой, моржовым клыком, чугунками и сковородками, шерстью, шёлком, пенькой, воском, бумагой, сахаром, рисом – «сарачинским пшеном», фарфором, специями и так далее.

Соболиные ливни Сибири не иссякали ещё очень долго, и в конце XIX века Ирбитская ярмарка стала главным меховым торжищем Евразии.

Мангазея златокипящая

История Мангазеи

Мангазею построили безбашенность и расчёт.

К концу XVI века в Заполярье набежало много разных людишек. Они пробирались на судах вдоль побережья Баренцева моря до пролива Карские ворота, волоком тащились через полуостров Ямал, где и ныне блещет тихими водами озеро Мёртвых Русских, и попадали в Обскую губу. Они спасались от податей, судов и долгов, прятали награбленное или искали выгоды там, где соболей – что снегов, а царёвых казначеев днём с огнём не сыскать. Город Мангазея стал самой северной duty free на планете, к тому же отсюда через Ледовитый океан можно было выйти на европейские рынки, жадные до мягкого золота. В обход казны шёл гигантский пушной трафик.

Обуздать и направить его в государев карман Борис Годунов в 1600 году отправил войско князя Михаила Шаховского. Эта экспедиция была тут же разгромлена инородцами, а князя подранили стрелой. Власти подозревали, что побить царского посланника местным самоедам помогали русские, которые надеялись и дальше промышлять в этих краях бесконтрольно.

Однако князей у государя было много, и каждому подавай соболиную шубу. На следующий год покорять Мангазею послали другого вельможу, князя Василия Мосальского, с отрядом в двести вооружённых до зубов воинов. Они и выполнили царский наказ «отыскать места лутчево, которое бы угодно, крепко, и водяно, и лесно, и впредь бы в том месте городу стоять было мочно, и всякие торговые люди с товары того острогу не обходили никоторыми дорогами и никоторыми делы». Деревянный Мангазейский острог выстроили на высоком берегу большой реки Таз на руинах прежнего незаконного поселения. С двух сторон его защищали притоки Таза, а с тыла прикрывали непролазные леса и гиблые болота, дорогу через которые знали только собаки и олени местных жителей.

ПАРУСНО‑ВЁСЕЛЬНЫЕ КОЧИ ХОДИЛИ ПО ОГРОМНЫМ СИБИРСКИМ РЕКАМ И В ЛЕДОВИТОМ ОКЕАНЕ. ЭТОТ ТИП СУДНА ПРИДУМАЛИ ПОМОРЫ. КОЧАМИ УПРАВЛЯЛИ КОМАНДЫ ОТ 10 ДО 40 ЧЕЛОВЕК. СУДНО ИМЕЛО ЯЙЦЕОБРАЗНУЮ ФОРМУ КОРПУСА, ПОЭТОМУ ЛЬДЫ, СМЫКАЯСЬ, НЕ ЛОМАЛИ ЕГО, А ВЫДАВЛИВАЛИ НА ПОВЕРХНОСТЬ.

Через три с лишним века археологи с трудом поверят, что великолепный архитектурный ансамбль Мангазеи, достойный лучших образцов мирового зодчества, смог вырасти из вечной мерзлоты Заполярья. Пять башен острога и стройные колокольни церквей крестами пропороли низкое северное небо, предупреждая небесного всадника Мир‑Суснэ‑Хума, что посадки не будет: под копыта его лося здесь уже никто не положит серебряные блюда. Кроме крепости, выстроили двести домов, гостиный двор на двадцать торговых лавок, две приказных избы, винный подвал, хлебные, соляные и пороховые магазины и два десятка зимовий для стрелецких гарнизонов, таможенных застав и сборщиков ясака. Самый северный город Российского государства контролировал пространство в тысячи вёрст и приносил в казну гигантские прибыли: в год до ста тысяч одних только драгоценных соболиных шкурок, а были ещё лисьи, куньи, песцовые, бобровые, горностаевые, беличьи…

Реконструкция коча из музея в Красноярске

Богатства «красно украшенной», «златокипящей» и «благословенной» Мангазеи – соболиного Клондайка и песцового Багдада – нужно было защищать от местных инородцев, которые не хотели платить ясак, и от своих же буйных промысловиков, которые привыкли жить по «закону тайги». Из острога во все края Гыдана и Ямала воеводы рассылали «отъезжие караулы» – охотников за нарушителями царских указов о торговле пушниной. Речной путь в Мангазею контролировали таможни в Тобольске и Берёзове. Но по Ледовитому океану через Обскую губу кочи поморов‑контрабандистов и бриги англичан, обшаривающих Заполярье в поисках северных сокровищ, проскальзывали на Таз, минуя таможни. Поэтому в 1619 году царь напрочь запретил морской путь и пригрозил смертной казнью поморам, которые покажут иностранцам проход в устье Оби.

Жару поддавали и мангазейские воеводы, которые порой вместо того, чтобы контролировать фарт, сами бросались за ним в погоню. Серьёзные разрушения городу принесла ссора воевод Григория Кокорева и Андрея Палицына. Старший и младший воеводы с самого начала невзлюбили друг друга: потребовали везти их в Мангазею на разных кочах, отказались жить в одном воеводском доме, отгрохали себе отдельные терема на московский лад и беспрестанно строчили кляузы друг на друга. А в 1630 году они развязали настоящую войну. В город с караваном кочей прибыли брат и племянник Палицына; Кокорев устроил у них обыск и обнаружил контрабандное вино. Возмущённый младший воевода Палицын поднял посадских жителей против старшего воеводы, и Кокорев с частью войска закрылся в остроге. Палицын держал острог в осаде несколько месяцев. Кокорев ежедневно палил из пушек и разбомбил половину домов посада. «Мангазейская смута» тянулась два года; людей за это время было убито немного, но огромные территории остались без должного управления. Сцепившихся воевод растащили власти: Палицына для профилактики ненадолго заключили под домашний арест в Москве, а потом отправили воеводить на другие земли, а Кокорев верховодил в Мангазее ещё год.

Вот в таких ярких страстях и пронеслась короткая история Мангазеи – города буйных, азартных и предприимчивых. За семьдесят лет всё вино было выпито, а весь зверь в окрестностях выбит. Содержать острог государству оказалось теперь в убыток, и в 1672 году на Енисее торжественно заложили Новую Мангазею, нынешний город Туруханск. А старая Мангазея к началу XVIII века осталась без жителей, и её заброшенные бревенчатые башни под низкими тучами потихоньку погрузились в безысходные болота Заполярья.

Добыть и покаяться

Культ святого Василия Мангазейского

В 1649 году стрелец Степан Ширяев примчался к мангазейскому воеводе Фёдору Байкову с чрезвычайным сообщением: на пустыре у приказной избы из земли вышел одним концом гроб. Воевода пожелал удостовериться лично. Гроб открыли и увидели юношу в кровавой рубахе. Старожилы вспомнили, что ещё при основании города был безвинно замучен мальчик‑приказчик. Полвека прошло, а гроб цел, и тело будто только что схоронили. Служилые из молодых смотрели на покойника как на чудо. А старожилы не удивлялись, знали уже: что для московита – нетленные святые мощи, то для сибиряка – климатические условия. Вечная мерзлота и гроб из земли может выдавить, и тело в целости сохранить.