Читающий по телам



— Что же, и ручную пушку я сам выдумал? — не выдержал Цы.

— Молчать! — приказал Нин-цзун.

Император поднялся, яростно сжимая смертоносный цилиндр. Пошептался с кем-то из своих советников. Подозвал Бо. Седой чиновник поспешно простерся перед троном. Нин-цзун повелел седому встать и сопроводить его в соседнюю комнату. Вскоре оба вернулись обратно в зал. Когда Бо подошел к Толкователю трупов, Цы заметил озабоченность на его лице.

— Он попросил меня с тобой поговорить.

Цы удивился, когда чиновник подхватил его под локоть и, с дозволения Нин-цзуна, повел в ту же самую комнату, из которой вернулся минуту назад. Закрыв дверь, Бо как-то сразу отвел взгляд и прикусил губу.

— Что случилось?

— Император тебе верит.

— Верит! — торжествующе воскликнул Цы. — Прекрасно! Наконец-то ублюдок Фэн получит по заслугам, а я… — Цы оборвал радостные выкрики, разглядев, что Бо вовсе не рад. — Да что у вас с лицом? Что еще стряслось? Вы только что объявили, что император мне верит…

— Так оно и есть. — Бо по-прежнему отводил взгляд.

— И что же? Он не верит в мою невиновность?

— Проклятье! Я же сказал — верит.

— Тогда будьте любезны объяснить, что происходит.

Цы ухватил чиновника за грудки. Бо, не сопротивляясь, болтался в руках Толкователя трупов, словно тряпичная кукла. Его безответность отрезвила Цы, и он разжал свои покрытые засохшей кровью пальцы.

— Простите… Я не… — Цы неловкими движениями расправил рубашку на груди того, кто единственный пока его не подвел.

Бо наконец-то поднял на него глаза.

— Император желает, чтобы ты признал, будто виновен, — еле слышно произнес седой.

— Что?

— Таково его желание. И мы ничего не можем с этим поделать.

— Но почему?.. Как может он такого желать? Почему я, а не Фэн? — непонимающе бормотал Цы.

— Если ты согласишься и подпишешь признание, император гарантирует тебе ссылку куда-нибудь вглубь страны, — неуверенно произнес Бо. — Он будет к тебе милостив. Тебя не станут ни клеймить, ни бить палками. Нин-цзун предоставит тебе сумму, достаточную на обустройство, и запишет на твое имя поместье, которое ты сможешь передать своим наследникам. Он также готов назначить тебе ежегодную ренту, и ты ни в чем не будешь нуждаться. Это очень щедрое предложение, — закончил Бо.

— А что будет с Фэном?

— Император заверил, что лично им займется.

— Но что все это означает? Вы с ним согласны? Так ведь? Вы тоже поддерживаете этот заговор? — Цы попятился, мотая головой.

— Пожалуйста, Цы, успокойся! Я лишь передаю тебе…

— Успокойся? Да разве вы сами не понимаете, о чем просите? Я лишился всего, чем обладал: моей семьи, моих мечтаний, моей чести… А теперь вы хотите, чтобы я отдал также и мое достоинство? — Цы подошел к чиновнику вплотную. — Нет, Бо! Я не собираюсь отказываться от последнего, что у меня осталось. Мне все равно, что со мной случится, но я не позволю, чтобы имя негодяя, убившего моего отца, оставалось незапятнанным, а все мое семейство погрузилось в пучину позора.

— Клянусь почтенным Конфуцием, Цы! Ты сам ничего не понимаешь. Это ведь никакая не просьба. Император не может допустить подобного скандала. Оправдай он тебя — он поставит под сомнение свою способность управляться с подчиненными. Среди его недоброжелателей и так уже поговаривают о слабости его характера. Шепчутся, что при дворе — нестроение и измена, и если император не в силах управлять своими слугами — как ему справиться с врагами? Нин-цзуну необходимо доказать, что он готов править империей с твердостью — именно такого правления требует угроза со стороны Цзинь. И он не может принять, что его министра убил его собственный судья.

— Так пусть он проявит твердость, восстановив справедливость! — выкрикнул Цы.

— Проклятье! Цы, если ты откажешься, император будет судить тебя без всякой жалости, так или иначе объявит виновным, и тогда ты почувствуешь на себе его гнев. Он тебя казнит или отправит в соляные копи, и ты закончишь свои дни заживо погребенным. Подумай о своем батюшке. Он желал бы для тебя лучшего будущего. Если ты подпишешь — получишь ренту, поместье, спокойную жизнь и уедешь подальше от столицы. Со временем ты будешь реабилитирован, и Нин-цзун позволит тебе занять место судьи. Чего больше и желать? Да и есть ли у тебя выбор? Если ты, выйдя из этой комнаты, примешься сопротивляться, тебя раздавят. Ты подписал признание, пускай это и была простая закорючка. Ты хорошо слушал обвинительную речь? Все твои доказательства — не больше чем предположения. У тебя нет ничего против Фэна. Одни лишь догадки…

Цы искал в глазах седого отражение своих собственных чувств, но ничего не находил.

— Признайся, — умолял его Бо. — Это не только лучшее — это единственное, что ты можешь сделать.

Цы почувствовал руку Бо на своем плече. Тяжесть ее была тяжестью искренности. Юноша подумал о своих мечтах. О своей учебе. О желании сделаться лучшим в мире судебным экспертом. Вспомнил, что и батюшка его мечтал о том же… И обреченно склонил голову. Бо победил.

* * *

Выйдя из комнаты, Цы медленно, но бесповоротно направился к трону. Он шел, опустив голову, тяжело переставляя ноги, будто уже закованные в колодки. Подойдя к императору, Толкователь трупов упал на колени и ударил головой в пол. Стоявший позади него Бо едва заметно кивнул Нин-цзуну. Увидев этот кивок, государь смягчился лицом и удовлетворенно сделал писцу знак приступить к написанию окончательного приговора. Как только Цы его подпишет, суд будет окончен.

Началось оглашение. Цы вменялось в вину убийство министра Кана, а все его обвинения в адрес судьи Фэна не принимались в расчет. Чиновник читал документ не торопясь, под пристальным взглядом императора. Закончив, он передал признание на подпись Цы. Толкователь трупов принял документ дрожащими руками. Чернила на бумаге еще не просохли, словно давая юноше возможность что-то переменить. Цы взял и кисточку, но не смог удержать ее в трясущихся пальцах; кисточка упала, прочертив черный след на идеально чистом красном ковре. Цы извинился за свою неловкость, подобрал кисть и на секунду задумался над признанием, которое не оставляло места для сомнений: единственным виновным признавался Цы, обвинения в адрес Фэна вообще не упоминались.

Цы снова вспомнил доводы Бо и спросил себя: действительно ли батюшка хотел бы для него именно такого поступка? Юноша смочил кисточку на чернильном камне. И принялся медленно выводить свое имя. Кисточка скользила по бумаге криво, словно ее сжимал в своих холодных пальцах мертвец, чьей рукой кто-то водил. Однако когда подошел черед проставить фамильный знак, рука перестала повиноваться Цы. Все изменилось в одно мгновение — достаточное для того, чтобы мимолетно вскинуть взгляд над бумагой и увидеть торжествующую улыбку Фэна. Перед глазами Цы возникли тела его родителей, изувеченные обломками, смертная мука, которую претерпел его брат, и агония Третьей. Цы не мог их предать. Не мог оставить их гибель неотмщенной. Он смотрел и смотрел на Фэна, и на лице судьи вновь проступило беспокойство. И тогда Цы смял документ, порвал его в клочья и опрокинул на ковер чернильный камень.

* * *

Гнев Нин-цзуна не заставил себя долго ждать. Он распорядился связать подозреваемого и наказать его десятью палочными ударами за непочтительность к суду. Император объявил, что сразу же после палочного наказания он продиктует свой вердикт. Но Цы потребовал последнего слова. Он знал, что такое право ему полагается и что император не отважится перед всем двором нарушить ритуальную церемонию, установившуюся много веков назад. Услышав просьбу Толкователя трупов, Нин-цзун скривился, но все-таки дал свое согласие.






Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153

Комментариев нет

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *