Цы сам поразился, насколько удачна эта идея. Именно так! Вот она, зацепка! Число больниц, куда бедняга мог пойти, ограниченно, а врач, к которому обратился пациент с такими необычными повреждениями лица, наверняка его запомнил.
Толкователь трупов, не откладывая, приказал Бо организовать поиски и немедленно сообщать ему, если что-то станет известно. Хоть как-то продвинувшись с портретом, Цы принялся думать об изувеченном покойнике, кисть которого он хранил в «Покоях сохранения». Цы достал отсеченную кисть и подверг ее новому осмотру. По счастью, «Покои» почти полностью останавливали процесс разложения. Белый налет был как решето, в которое воткнули тысячи иголочек. Повреждение кожи затронуло уже все пальцы, ладонь и тыльную сторону кисти; Цы вновь подумал, что этот человек, возможно, имел дело с кислотой. Он уже давно набросал список таких профессий, совершенно не схожих между собой: красильщик шелка, каменотес, белильщик бумаги, повар, прачка, маляр, конопатчик, цеховой химик — разброс получался удручающий. Круг поисков следовало как-то ограничить. Помимо прочих дел, Цы должен был осмотреть место, где обнаружили торговца бронзой, и наведаться к нему в мастерскую, но в первую очередь надлежало, захватив отсеченную кисть, наведаться в Большую аптеку Линьаня и проконсультироваться у тамошних специалистов.
Помощникам Бо пришлось как следует потрудиться, чтобы разогнать бесчисленную толпу болезных, раненых и увечных, освобождая проход к аптеке. А внутри, стоило юноше выложить из «Покоев сохранения» на прилавок человеческую руку, его чуть не снесло волной любопытных. Когда зевак удалили, Цы предъявил отрезанную кисть аптечным служащим, которые дрожали так, будто опасались, что им самим вот-вот отхватят руки.
— Я просто хочу, чтобы вы как следует рассмотрели эту ладонь и ответили мне, случалось ли вам лечить подобное заболевание.
Изучив мертвую руку, служащие переглянулись с удивлением: то, что Толкователю трупов представлялось болезнью, которую следовало бы лечить, для них было обыкновенной сыпью. Юноша не удовлетворился таким ответом. Не убирая страшного предмета с прилавка, он потребовал, чтобы позвали начальника, и пообещал, что без разговора с ним не уйдет. Вскоре появился рассеянного вида толстячок в красном фартуке и шапочке. Изучив, в свою очередь, ампутированную кисть, он тоже удивился и повторил мнение своих подчиненных:
— К нам никто не станет обращаться с такой пустяковой болячкой.
Цы начал закипать: эти люди даже не пытались помочь.
— А можно узнать, почему вы так уверены?
Вместо ответа толстяк вытянул руки:
— Потому что и я страдаю таким заболеванием.
* * *
Оправившись от первоначального изумления, Цы убедился, что, действительно, высыпания на руках начальника очень похожи на коросту на отрезанной кисти.
— Но… как же?..
— Это соль, — ответил толстяк. — Она понемногу разъедает руки у моряков, солекопов, у тех, кто засаливает рыбу и мясо для длительного хранения. Все мы, кто так или иначе имеет дело с солью, в конце концов обзаводимся такой вот кожей. Мне и самому соль каждый день попадает на руки, когда я готовлю лечебные составы, но эта болезнь — не из серьезных. Не думаю, что из-за нее бедняге стоило ампутировать руку, — пошутил он под конец.
Толкователю трупов последнее замечание вовсе не показалось смешным. Он уложил руку обратно в «Покои сохранения», поблагодарил всех за сотрудничество и покинул Большую аптеку.
* * *
Одна дверь приоткрылась, другая захлопнулась. То, что кислота здесь ни при чем, позволило отбросить сразу несколько профессий, однако соль добавила примерно столько же, если не больше. Четверть населения Линьаня кормилась рыболовством, и даже если не все рыбаки выходили из реки Чжэшуй в открытое море, к ним следовало добавить складских работников и торговцев солью, так что количество подозреваемых, по этой логике, превысило бы пятьсот тысяч человек. А следовательно, в отношении этого покойника все надежды Цы сводились к одной-единственной детали — маленькому волнообразному языку пламени под большим пальцем. Бо обещал выяснить, что означает такая татуировка.
Впереди была еще мастерская бронзовых изделий, на которую Цы возлагал большие надежды и в которой рассчитывал получить новые улики. Он велел помощникам перенести «Покои сохранения» во дворец и немедленно обновить в них лед, а сам вместе с Бо направился в портовый район на юге Линьаня.
Когда они прибыли по адресу, подсказанному Каном, Цы побледнел. Перед ними, на месте крупнейшей в городе бронзовой мастерской, курилось теперь унылое и страшное пожарище. Угольки еще тлели посреди кладбища обгорелых досок, почерневшего дерева, расплавленного металла и нагромождения кирпичей. Казалось, огненное воинство задалось целью разрушить мастерскую до самого фундамента, оставив лишь дымящееся опустошение.
Цы невольно снова вспомнил пожар, уничтоживший его дом. Ему показалось даже, будто он вдыхает тот же запах. Он решительно направился к группе любопытных, чтобы расспросить о происшедшем.
Одни рассказали о жарком огне, который занялся поутру, другие вспомнили о жутком шуме обрушения балок, третьи жаловались, что задержка пожарных позволила пламени перекинуться на смежные мастерские, — однако, в общем и целом, никто не сообщил ничего существенного. К счастью, шустрый мальчишка из тех зевак, что роились кругом, вызвался рассказать все подробности из первых рук — всего-то за десять монет. Он выглядел точно обтянутый кожей скелетик, поэтому Цы добавил к монетам плошку горячего риса, купленную на ближайшем лотке. Торопливо глотая, бродяжка объявил, что шум был сначала, а только потом — пожар; а больше ничего путного не добавил. Толкователь трупов уже собрался уходить, но наконец-то насытившийся мальчишка ухватил его за рукав:
— А еще я знаю, кто на самом деле все видел.
И признался, что его сотоварищ по цеху нищих давно уже приноровился ночевать под навесами мастерской.
— Он хромой. Поэтому никогда не уходит далеко от места, где старшины разрешили ему сидеть и клянчить. Я утром, когда пришел, видел его на задворках, он прятался, как крыса. — Паренек указал направление, где искать. — Сказал, что должен бежать отсюда. Если его найдут — ему крышка.
— Смертью грозили? — подобрался Цы. — Но кто?
— Да откуда мне знать? Говорю же — он был совсем перепуган. Сразу сныкался и поминай как звали, тут же столько зевак толпилось… Даже свои шмотки оставил. — Мальчишка показал на угол, где лежало блюдце для подаяния и глиняный кувшин. — Костыль под мышку и почесал отсюда.
Цы уже понял: снова неудача, но мальчуган потянул его за рукав:
— Слышьте, господин. Если вам так важно, я могу его найти.
— Кого?
— Моего дружка, хромого!
Цы попытался найти в глазах мальчугана хоть какой-нибудь проблеск искренности — помимо очевидной алчности. Ничего не было.
— Отлично. Приводи его ко мне, и я в долгу не останусь.
— Господин, я ведь больной. Жить-то как-то надо… Пока я буду за ним бегать, сколько народу мимо пройдет, не кинув мне ни единой монетки!
Комментариев нет