Кодрингер побарабанил пальцами по столу, закашлялся.
– Волк, забыв о предупреждении, хочет продолжить охоту, – отметил он. – Не видит, что охотятся на него, что он прет прямо на флажки, развешенные настоящим охотником.
– Не будь банальным. Будь конкретным.
– Ну как хочешь. Нетрудно догадаться, что Йеннифэр едет на Большой Сбор чародеев, назначенный на начало июля в Гарштанге на острове Танедд. Стремительно бежит и не пользуется магией, так что ее трудно засечь. Еще вчера она была в Элландере. Я высчитал, что через три‑четыре дня доберется до города Горс Велен, от которого до Танедда один шаг. Направляясь в Горс Велен, она должна проехать через поселок Анхор. Отправившись немедленно, ты еще сможешь перехватить тех, кто едет за ней следом. А они едут.
– Надеюсь, – Геральт неприятно ухмыльнулся, – это не королевские агенты?
– Нет, – сказал «юрист», поигрывая металлической звездой. – Это не агенты. Но и не Риенс, который умнее тебя, потому что после драки с Мишеле затаился в какой‑то дыре и не высовывает оттуда носа. Следом за Йеннифэр едут трое наемных убийц.
– Догадываюсь, ты их знаешь.
– Я всех знаю. И поэтому хочу предложить: оставь их в покое. Не езди в Анхор. А я воспользуюсь имеющимися знакомствами и связями, напущу их на Риенса. Если удастся…
Он резко оборвал, сильно замахнулся. Металлическая звезда взвыла в воздухе и со звоном врезалась в лоб Кодрингера‑сеньора, продырявив полотно и воткнувшись в стену почти до половины.
– Хорошо, а? – широко улыбнулся «юрист». – Эта штука называется орион. Заморское изобретение. Тренируюсь уже с месяц, попадаю без промаха. Может пригодиться. С тридцати шагов такая звездочка безотказна и смертоносна, а спрятать ее можно в перчатке либо за ленточкой шляпы. Уже год, как орионы поступили на вооружение нильфгаардских спецслужб. Ха‑ха, если Риенс шпионит в пользу Нильфгаарда, то забавно будет, коли его найдут с орионом в виске! Что скажешь?
– Ничего. Это твои проблемы. Двести пятьдесят крон лежат у тебя в ящике.
– Ясно, – кивнул Кодрингер. – Твои слова означают, что мне предоставлена свобода действий. Помолчим минутку, Геральт. Почтим скорую кончину господина Риенса минутой молчания. Почему ты кривишься, черт побери? Не уважаешь величия смерти?
– Уважаю, и слишком сильно, чтобы спокойно выслушивать насмехающихся над ней идиотов. Ты когда‑нибудь думал о собственной смерти?
«Юрист» тяжело раскашлялся, долго рассматривая платок, которым прикрывал рот. Потом поднял глаза.
– Конечно, – сказал он тихо. – Думал.
И довольно интенсивно. Но тебе нет никакого дела до моих мыслей, ведьмак. Едешь в Анхор?
– Еду.
– Ральф Блюнден по прозвищу Профессор, Хеймо Кантор, Коротышка Йакса. Тебе о чем‑нибудь говорят эти имена?
– Нет.
– Все трое прекрасно владеют мечом. Лучше Мишеле. Так что я посоветовал бы более верное. Дальнобойное оружие. Например, нильфгаардские звездочки. Хочешь, продам несколько штук? У меня их много.
– Не куплю. Непрактично. Шумят в полете.
– Свист воздействует на психику. Парализует жертву страхом.
– Возможно. Но может и предостеречь. Я успел бы уклониться.
– Если бы видел, что в тебя кидают, конечно. Знаю, ты можешь уклониться от стрелы, пущенной из лука и даже из арбалета… Но сзади…
– Сзади тоже.
– Брехня.
– Поспорим, – холодно сказал Геральт. – Я повернусь лицом к портрету твоего папы‑идиота, а ты брось в меня своим орионом. Попадешь – выиграл. Не попадешь – проиграл. Проиграешь – расшифруешь эльфьи манускрипты. Меня интересует Дитя Старшей Крови. Добудешь информацию. В кредит.
– А если выиграю?
– Добудешь ту же информацию и покажешь Йеннифэр. Она заплатит. Ты внакладе не останешься.
Кодрингер открыл ящик и вынул второй орион.
– Рассчитываешь на то, что я не приму заклада, – отметил, а не спросил он.
– Нет, – усмехнулся ведьмак. – Уверен, что примешь.
– Рисковый ты парень. Забыл? Я не страдаю угрызениями совести.
– Не забыл. Ведь грядет Час Презрения, а ты идешь в ногу с прогрессом и духом времени. Я же принял близко к сердцу упреки относительно анахроничной наивности и на этот раз рискну не без надежды выиграть. Ну так как? Уговорились?
– Уговорились. – Кодрингер взял металлическую звезду за один из лучей и встал. – Любопытство всегда брало во мне верх над рассудком, не говоря уж о беспричинном милосердии. Отвернись.
Ведьмак отвернулся. Глянул на густо издырявленную физиономию на портрете и торчащий в ней орион. Потом прикрыл глаза.
Звезда взвыла и ударила в стену в четырех вершках от рамки.
– Черт побери! – вздохнул Кодрингер. – Даже не дрогнул. Ну и сукин сын!
– А чего ради было вздрагивать? Я слышал, что ты бросаешь так, чтобы промазать.
На постоялом дворе было пусто. В углу на лавке сидела молодая женщина с синяками вокруг глаз. Стыдливо отвернувшись, она грудью кормила ребенка. Широкоплечий парень, возможно, муж, дремал рядом, опершись спиной о стену. В тени за печью сидел еще кто‑то, кого Аплегатт не мог различить в полумраке комнаты.
Хозяин поднял голову, увидел Аплегатта, заметил его одежду и бляху с гербом Аэдирна на груди и моментально погрустнел. Аплегатт привык к таким встречам. Он был королевским гонцом, а королевские декреты говорили ясно – гонец имеет право в каждом городе, в каждом селе, на каждом постоялом дворе и гостинице потребовать свежего коня, и беда тому, кто откажет. Ясное дело, гонец своего коня оставлял, а нового брал, оставив расписку – владелец мог обратиться к солтысу и получить компенсацию. Но с этим бывало разное. Поэтому на гонца всегда смотрели с неприязнью и опаской – потребует или не потребует? Заберет на погибель нашего Злотка? Нашу с рождения выкормленную Краську? Нашего вынянченного Воронка? Аплегатту уже доводилось видеть ревущих детишек, вцепившихся в оседланного, выводимого из конюшни любимца и друга, не раз смотрел он в лица взрослых, побледневшие от несправедливости и чувства собственного бессилия.
– Свежего коня не надо, – сказал он быстро. Ему показалось, что хозяин облегченно вздохнул. – Я только перекушу, проголодался в дороге. Есть что в горшке?
– Малость похлебки осталось, сейчас подам, садитесь. Заночуете? Уже смеркается.
Аплегатт задумался. Два дня назад он повстречался с Гансомом, знакомым гонцом, и, выполняя приказ, они обменялись посланиями. Гансом взял письма и послание к королю Демавенду и отправился через Темерию и Махакам в Венгерберг. Аплегатт же, взяв почту для короля Визимира Реданского, поехал в сторону Оксенфурта и Третогора. Впереди было около трехсот верст.
– Поем и поеду, – решил он. – Полнолуние, а дорога ровная.
– Воля ваша.
Суп был жидковат и безвкусен, но гонец не придавал значения подобным пустякам. Смаковал он дома, женину кухню, а в пути ел, что на зуб попадало. Сейчас он медленно хлебал, неловко держа ложку огрубевшими от поводьев пальцами.
Дремавший на лежанке кот неожиданно поднял голову, зашипел.
– Королевский гонец?
Аплегатт вздрогнул. Вопрос задал человек, сидевший в тени. Теперь он вышел, подошел к гонцу. У него были белые как молоко волосы, стянутые на лбу кожаной повязкой. Черная куртка покрыта серебряными кнопками, высокие сапоги. Над правым плечом поблескивала сферическая головка перекинутого за спину меча.
Комментариев нет