Он отвечал за воронов – поэтому его и взяли в поход. Он не хотел идти – он так и сказал им и честно признался, что он трус. Но мейстер Эйемон слишком стар и к тому же слеп – поневоле пришлось взять Сэма. Когда они обосновались на Кулаке, лорд‑командующий вызвал его к себе и сказал: «Ты не боец, парень, мы оба это знаем. Если случится, что на нас нападут, не пытайся доказать обратное – ты только под ногами будешь путаться. Твое дело – послать весть. Не прибегай ко мне и не спрашивай, что должно быть в письме. Напиши его сам и отправь одну птицу в Черный Замок, а другую в Сумеречную Башню. – Старый Медведь наставил палец в перчатке прямо в лицо Сэму. – Бойся сколько хочешь, мне наплевать, хоть полные штаны себе навали. Пусть хоть тысяча одичалых полезет через стену, вопя и требуя твоей крови – ты должен отослать этих птиц, не то, клянусь, я буду гнаться за тобой по всем семи преисподним и заставлю тебя пожалеть, что ты этого не сделал». А говорящий ворон Мормонта стал кивать и повторять: «Пожалеть, пожалеть».
Сэм и без того жалел о многом. Жалел, что не был храбрым и сильным, что плохо владел мечом, что был плохим сыном своему отцу и плохим братом Дикону и девочкам. Жалел он и о том, что умирает, но на Кулаке погибли люди гораздо лучше его, настоящие мужчины, а не такие толстые нытики, как он. Но преследовать его по всем кругам ада Старому Медведю не придется. Сэм отослал птиц – что‑что, а это он сделал. Он написал письма заранее, кратко и просто, извещая о нападении на Кулак Первых Людей, и спрятал их в свою сумку, надеясь, что ему не придется их отправлять.
Когда затрубили рога, Сэм спал и подумал сначала, что это ему снится; но когда он открыл глаза, шел снег, а черные братья, хватая копья и луки, бежали к кольцевой стене. Рядом был только Четт, прежний стюард мейстера Эйемона с прыщавым лицом и большим жировиком на шее. Сэм еще ни на чьем лице не видел такого страха, как на лице Четта, когда рог затрубил в третий раз. «Помоги мне с птицами», – попросил Сэм, но тот повернулся и убежал с кинжалом в руке. Ему о собаках надо позаботиться, вспомнил Сэм. Может, лорд‑командующий и ему отдал особый приказ.
Руки в перчатках застыли, и Сэм весь трясся от страха и холода, но все‑таки выудил из сумки приготовленные письма. Вороны раскричались, и когда Сэм открыл клетку Черного Замка, один метнулся ему прямо в лицо. Вслед за этим на волю вырвались еще двое, а тот, которого Сэм поймал, клюнул его до крови сквозь перчатку. Но Сэм как‑то удержал птицу и сумел прикрепить к ней маленький пергаментный свиток. Рога к тому времени умолкли, но на Кулаке выкрикивались команды и бряцала сталь. «Лети!» – сказал Сэм и подбросил ворона в воздух.
Птицы в клетке Сумеречной Башни так вопили и хлопали крыльями, что он боялся открывать дверцу, но принудил себя и открыл. На этот раз он схватил первого же ворона, который попытался улететь, и миг спустя тот уже скрылся вместе с письмом в хлопьях снега.
Исполнив свой долг, Сэм стал одеваться, с трудом орудуя непослушными пальцами. Он надел шапку, камзол, плащ и туго‑натуго затянул на себе пояс с мечом. Потом он нашел свою котомку и затолкал туда смену белья, сухие носки, наконечники для стрел и копий из драконова стекла, подаренные Джоном, и от него же полученный старый рог, пергаменты, склянки с чернилами, перья, карты, которые сам нарисовал, и твердую чесночную колбасу, сберегаемую с самой стены. Завязав мешок, он взвалил его себе на спину. Лорд‑командующий не приказывал ему бежать к кольцевой стене, однако и не запрещал. Сэм перевел дух и понял, что не знает, как быть дальше.
Он топтался на месте, и страх, как всегда, рос в нем с каждым мгновением. Собаки лаяли, лошади ржали, но из‑за снега все звуки казались приглушенными и далекими. Сэм не видел ничего в трех ярдах от себя, не видел даже факелов вдоль кольцевой стены. А вдруг они погасли? Даже подумать страшно. Рог протрубил три раза. Три длинных сигнала означает «Иные». Белые Ходоки, холодные тени, чудовища из сказок, которые заставляли его вскрикивать и дрожать в детстве; они ездят верхом на гигантских ледяных пауках и питаются кровью.
Сэм неуклюже вытащил меч и побрел с ним по снегу. Мимо с лаем пробежала собака, и он увидел нескольких человек из Сумеречной Башни, больших, бородатых, с длинными топорами и восьмифутовыми копьями. Чувствуя себя увереннее в их обществе, он последовал за ними к стене. Увидев, что факелы на ней горят по‑прежнему, он испытал великое облегчение.
Черные братья, стоя с мечами и копьями в руках, вглядывались в падающий снег и ждали. Сир Малладор Локе проехал мимо на коне, в запорошенном снегом шлеме. Сэм держался позади, высматривая Гренна или Скорбного Эдда. Если уж умирать, то рядом с друзьями, думал он, помнится, тогда. Вокруг себя он видел только чужих, людей из Сумеречной Башни, которыми командовал разведчик по имени Блейн.
– Идут, – сказал кто‑то из братьев.
– Целься, – крикнул Блейн, и двадцать черных стрел, вынутых из колчанов, легли на тетивы.
– Боги праведные, да их там сотни, – прошептал другой голос.
– Держать, – скомандовал Блейн. Сэм ничего не видел и не хотел видеть. Люди Ночного Дозора ждали с оттянутыми к уху тетивами, и что‑то поднималось к ним сквозь снег по темному скользкому склону. – Держать, – снова повторил Блейн, а потом рявкнул: – Пли!
Стрелы с шорохом улетели в ночь.
Нестройное «ура» пробежало вдоль стены, но тут же и затихло.
– Они не останавливаются, милорд, – сказал один брат Блейну, а другой крикнул: – Еще! Вон они, из леса выходят! – Так и ползут, боги милостивые, – подхватил третий, – и близко как, рукой подать!
Сэм пятился, дрожа, как лист на ветру, – и от холода, и от страха. Той ночью было очень холодно – еще холоднее, чем теперь. В снегу почти тепло, и ему стало легче. Немножко отдохнуть – вот все, что ему нужно. Он полежит еще чуть‑чуть и пойдет дальше. Совсем чуть‑чуть.
Рядом с его головой прошла мохнатая серая лошадь с заснеженной гривой и обросшими льдом копытами. Потом из снега появилась еще одна, которую вел под уздцы человек в черном. Увидев на дороге Сэма, он выругался и заставил лошадь обойти его. «Вот бы и мне коня, – подумал Сэм. – Сидел бы себе и ехал, даже дремал бы в седле». Но почти все их лошади погибли на Кулаке, а те, что остались, везут провизию, факелы и раненых. Сэм не ранен, он просто толст и слаб, и нет его трусливее в Семи Королевствах.
Комментариев нет