Дерево и парусина служат ей исправно, а вот непостоянный ветер оказался предателем. Шесть дней и шесть ночей они остаются в полосе штиля, теперь идет седьмой, а в воздухе по‑прежнему ни ветерка. К счастью, два корабля из трех, посланных ей магистром Иллирио, – это торговые галеи. У каждой на борту двести весел и команда сильных гребцов. Барка «Балерион» – иное дело: это громоздкая широкобортная лохань с громадными трюмами и большими парусами, беспомощная в безветренную погоду. «Вхагар» и «Мираксес» тащат ее на буксире, и все они при этом еле‑еле ползут. Все три корабля везут тяжелый груз помимо находящихся на борту людей и коней.
– Я не вижу Дрогона, – сказал сир Джорах Мормонт, подойдя к ней. – Может, он опять заблудился?
– Скорее это мы заблудились, сир. Это черепашье плавание Дрогону по вкусу не больше, чем мне. – Ее черный дракон, смелее, чем двое других, первым попробовал свои крылья над водой, первым стал перелетать с корабля на корабль, первым заблудился в облаке… и первым убил. Он поражает своим огнем летучих рыб, как только они выпрыгивают из воды, хватает их и проглатывает.
– Ты не знаешь, какой величины он будет, когда вырастет? – спросила Дени.
– В Семи Королевствах рассказывают о драконах столь огромных, что они выхватывали гигантских кракенов из моря.
– Вот бы посмотреть, – засмеялась Дени.
– Это ведь только сказки, кхалиси. Я слышал также о старых и мудрых драконах, которые жили тысячу лет.
– А сколько они обыкновенно живут? – Визерион пролетел над самым кораблем, медленно работая крыльями и шевеля поникшие паруса.
– Во много раз дольше человека, если, конечно, верить песням… – пожал плечами сир Джорах. – Но в Семи Королевствах лучше всего известны драконы дома Таргариенов. Их выращивали для войны, на войне они и погибли. Дракона убить нелегко, но все‑таки возможно.
Белобородый, стоявший у носовой фигуры, опираясь на свой высокий посох, обернулся к ним и сказал:
– Балериону Черному Ужасу было двести лет, когда он умер – это случилось в царствование Джейехериса Умиротворителя. Он был так велик, что мог проглотить зубра целиком. Дракон никогда не перестает расти, ваше величество, пока у него есть пища и воля.
Этого человека зовут Арстан, но Бельвас‑Силач прозвал его Белобородым, и почти все остальные тоже переняли это прозвище. Он выше сира Джораха, хотя и не так крепок, у него бледно‑голубые глаза и длинная борода, белая как снег и тонкая как шелк.
– Воля? – заинтересовалась Дени. – Разве их держат на воле?
– Ваши предки построили в Королевской Гавани для своих драконов огромный, покрытый куполом замок, который назывался Драконьим Логовом. Он все еще стоит на холме Рейенис, но теперь это только руины. Там и жили на просторе королевские драконы. В железные двери этого замка могли проехать в ряд тридцать конных рыцарей. Но при всем при том было замечено, что ни один из этих драконов не дорос до своих прародителей. Мейстеры говорят, что виной этому стены и потолок.
– Если бы стены могли сдерживать наш рост, все крестьяне были бы карликами, а короли великанами, – заметил сир Джорах. – Но я встречал великанов в хижинах и карликов в замках.
– Люди – это люди, а драконы – это драконы.
– Экая глубина мысли, – фыркнул сир Джорах. Рыцарь невзлюбил старика с самого начала и ничуть этого не скрывал. – Что ты можешь знать о драконах?
– Я знаю не так уж много, это так. Но я служил в Королевской Гавани, когда на Железном Троне сидел король Эйерис, и не раз проходил под драконьими черепами, украшавшими стены тронного зала.
– Визерис рассказывал мне об этих черепах, – сказала Дени. – Узурпатор снял их и спрятал куда‑то – он не мог вынести того, как они смотрят на него, сидящего на украденном троне. – Она сделала Белобородому знак подойти поближе. – Скажи, ты знал моего отца? – Король Эйерис II не дожил до рождения своей дочери.
– Да, я имел эту великую честь, ваше величество.
– Как по‑твоему, он был хороший человек, добрый?
Белобородый очень старался скрыть свои чувства, но они ясно отражались у него на лице.
– Его величество… часто бывал приветлив.
– Часто, но не всегда? – улыбнулась Дени.
– Он мог быть очень суров с теми, кого считал своими врагами.
– Умный человек не станет делать короля своим врагом. Ты знал и моего брата, Рейегара?
– У нас говорили, что принца Рейегара по‑настоящему никто не знает. Но мне посчастливилось видеть его на турнире, и я нередко слышал, как он играет на своей арфе с серебряными струнами.
– Слышал заодно с тысячью других на каком‑нибудь празднике урожая, – ввернул сир Джорах. – В следующий раз ты будешь утверждать, что был у него оруженосцем.
– Нет, сир, не буду. Оруженосцем принца Рейегара был Милс Моутон, а после него Рикард Лонмаут. Когда они получили свои шпоры, он сам посвятил их в рыцари, и они были с ним неразлучны. Принц дорожил также молодым лордом Коннингтоном, но самым близким его другом был Эртур Дейн.
– Меч Зари, – восторженно молвила Дени. – Визерис говорил мне о его чудодейственном белом клинке. По его словам, один только сир Эртур во всем государстве мог соперничать с нашим братом.
Белобородый почтительно склонил голову.
– Мне не пристало оспаривать слова принца Визериса.
– Не принца – короля. Он был королем, хотя и не царствовал. Визерис Третий. Но почему «оспаривать»? – Она ожидала не такого ответа. – Сир Джорах как‑то назвал Рейегара последним драконом – значит, он уж, наверное, был непревзойденным воином?
– Ваше величество, принц Драконьего Камня в самом деле был превосходным воином, но…
– Продолжай. Со мной ты можешь говорить откровенно.
– Как прикажете. – Старик оперся на посох, наморщив лоб. – Непревзойденный воин – красивые слова, ваше величество, но словами битв не выигрывают.
– Битвы выигрывают мечами, – вмешался сир Джорах, – а меч принц Рейегар умел держать.
– Это так, сир, однако… Я видел сотню турниров и больше войн, чем мог бы желать, и как бы силен, проворен или искусен ни был тот или иной рыцарь, всегда найдутся другие под стать ему. Рыцарь выигрывает один турнир и терпит поражение в самом начале другого. Поскользнется на траве или съест что‑нибудь не то за ужином накануне. На победу может повлиять что угодно: перемена ветра, – старик взглянул на сира Джораха, – или повязанный на руку знак отличия дамы.
Мормонт потемнел.
– Поосторожнее со словами, старик.
Дени поняла, что Арстан видел сира Джораха на турнире в Ланниспорте. Тот сражался тогда с повязанной на руке лентой и завоевал не только победу, но и даму, Линессу из дома Хайтауэров, высокородную и прекрасную. Она стала его второй женой, но впоследствии разорила его и бросила. Он до сих пор вспоминал о ней с горечью.
Комментариев нет