И, наплевав на собственную безопасность, просто заорала:
– Да живая я, Стужев! Живая, понял?!
В следующую секунду единственный звук, раздающийся в этом доме, был звуком моего тяжелого дыхания.
Но затишье длилось всего секунду!
Он появился в дверном проеме. Не знаю, с какой скоростью метнулся, но секунды даже не прошло, а Стужев, тяжело дыша и не отрывая от меня взгляда, застыл на входе. Волосы распущены, черная шелковая рубашка смята, в глазах дикое ревущее пламя ярости…
Такое нарастающее пламя нарастающей ярости!
И я как‑то сразу вспомнила, что русские женщины – самые жалостливые женщины в мире на свою голову! Потому что сначала жалеем, а потом не в курсе, что с этим пожалетым делать!
Вот зря я ему это проорала, совсем зря, вот ругать же себя буду… потом. Сейчас почему‑то не ругается, только страшно очень, и с губ срывается испуганный шепот:
– Печка… печечка, ну пожалуйста, забери меня! Я вообще о нем случайно просто подумала, я не сюда хотела…
– Ху! – прозвучало на выдохе, и огонек моей свечки погас.
Перевожу ошалелый взгляд с дымящегося фитилька на довольную рожу Яна, только что самым беспардонным образом затушившего мой путь к спасению, и нарастающее чувство паники захлестывает окончательно! Мама! В смысле – печка!
– Водки? – предложил довольный собой и собственной сообразительностью Навий бог.
– Да, пожалуйста, – пролепетала я.
От щедрот своей черной душонки Ян налил мне полный бокал из стоящего рядом с ним графина, бросил туда несколько малинок и протянул мне, сопроводив полным торжества тостом:
– С воскрешением, Ритка!
– Спасибо, – вежливо ответила я, взяла стакан и, выплеснув все в наглую рожу, пояснила: – Это тебе за свечку, сволочь бессовестная!
Ян ошалело заморгал, и главное, не жжет ему спирт глаза, жалость какая, а от двери прогремело громовое:
– Рита!
– Ой, мама! – испуганно вскрикнула перепуганная Ёжка без свечки.
Хотя от такого кто хочешь вскрикнет.
– Мама тут я, – меланхолично поправила Снегурочка, разглаживая салфетку на коленях.
– Судя по лицу твоего сына, можешь уже считать себя бабушкой, – ехидно вставила Марья Кощеевна, набирая себе салата в тарелку.
– Яг в нашем роду еще не было, – тоже с самым скучающим видом, словно тут каждый день появляются и исчезают чрезмерно жалостливые девицы, произнес один из мужчин.
– Неудивительно, учитывая репутацию вашей семьи, – с самой милой улыбкой произнесла Снегурочка, протягивая свой бокал сидящему рядом.
Тот встревоженно глянул на Марью Кощеевну и спросил одними губами: «Знает?», она отрицательно покачала головой и улыбнулась. То есть по ходу тут имеет место коллективный обман Снегурки?! Оригинальная у них ячейка общества.
Ну тут уж я не выдержала и зло поинтересовалась:
– А что, у вашей семьи есть репутация?
На меня удивленно посмотрела Снегурочка и очень недобро глянуло все семейство Кощеево. Злодеюки костлявые!
А в следующее мгновение случилось страшное – у Стужева шок закончился. Просто потому что из его облика полностью исчезла оторопь, и я засекла миг, когда Князь медленно сделал шаг. Медленно и очень плавно! Совсем плавно! Так змей кольца разворачивает – медленно, очень медленно, но так угрожающе! А еще он зубы сжал, и по скулам желваки затанцевали, а еще у него полностью изменился взгляд, и я себя под прицелом почувствовала… А еще…
– С‑с‑стужев, д‑д‑давай не будем… – взмолилась, медленно пятясь.
Ян глянул на брата и поднялся, заступая ему путь.
– Ссстужев, ты мне просто выбора не оставил, я этого не хотела, я… – И еще пару шагов назад.
– Александр, тормози, – вступил в разговор Навий бог.
Князь даже не взглянул на него, продолжая неотрывно убивать меня взглядом, а я… Я не засекла момента, в который Стужев рванул ко мне. Это было как в замедленной съемке, где медленно двигались все, кроме Александра… Медленно отлетел стул, медленно взмыл от удара в челюсть Ян и полетел спиной в окно, медленно начал подниматься мужчина, сидевший рядом со Снегурочкой… И молнией оказался передо мной Стужев!
Книжка едва не выпала из рук, и я, подхватив ее, прижала к груди, окончательно потеряв свечку, потому что не заметила, куда она упала…. Не было возможности глянуть, ибо перепуганно смотрела на разъяренного Князя! И он весь такой огромный, взбешенный, дико злой, и взгляд, как у удава, а я маленькая, сжавшаяся, испуганная, как кролик, и главное – бежать никакой возможности! И страшно так, что не дышу даже! Он меня убьет! Просто убьет! Он…
Где‑то там на заднем фоне раздался грохот от упавшего стула, звон разбитого телом Яна стекла, ругань мужчин, вскрики Снегурочки и Марьи Кощеевны… Все это было там, очень далеко где‑то, а здесь… Здесь Стужев медленно склонился ко мне и нашел губами мои губы…
Нежное, едва ощутимое прикосновение – и книга выпала из моих вмиг ослабевших рук… Упала где‑то там, а здесь… здесь сильные ладони обхватили мое лицо, бережно и нежно, а теплые сухие губы, словно не веря в происходящее, начали стремительно целовать мой приоткрытый от удивления рот, нос, лоб, глаза, скулы, снова губы…
Где‑то там, далеко, раздался удивленный возглас, а здесь… Здесь было слышно, как гулко и стремительно наращивая темп, бьются его и мое сердца, все тяжелее становится дыхание, как разбивается что‑то между нами, сносимое плотиной вырвавшихся эмоций…
Где‑то там, далеко‑далеко, все становится таким незначительным, мелким, неважным, а здесь… Здесь рвались условности, сносились доводы разума, уничтожались, казалось, незыблемые столпы запретов и нарушались все данные самой себе клятвы… Я не знаю, в какой неистовый миг его ошеломляющего поцелуя потянулась навстречу…
И вдруг где‑то там, но почему‑то и здесь тоже, послышалось довольное:
– Великолепно, Коша, мы получили и Ягу, и даже весьма ценный приз – книгу Хранительниц.
И волшебство кончилось! Погибло в страшных мучениях вместе с тем светлым и парящим чувством, что начало расправлять крылья в моей душе.
Медленно открыла глаза и посмотрела на Стужева… Он ответил спокойным, с долей превосходства взглядом, а на тонких, красиво очерченных губах заиграла победная улыбка.
И слова вырвались сами:
– Нет, правда, лучше бы я умерла.
Улыбка исчезла в тот же миг. Глаза заледенели, из груди Князя вырвался хрип, а следом прозвучало взбешенное:
– Что?
Что значит «что»?
– Ты деда слышал? – спросила я.
– Мм…
– Ты деда слышал? – прошептала я.
– Какого деда? – не понял Князь.
У меня глюки или у некоторых проблемы со слухом?
– Своего! – ответила зло и вообще разозлилась.
– При чем здесь дед? Какого черта ты только что сказала?! – Стужев стремительно становился невменяемым.
– А какого черта ты самодовольно лыбишься и торжествующе на меня смотришь! – прошипела злая Ёжка.
Уголки Стужевских губ дрогнули, он вновь склонился надо мной и прошептал:
Комментариев нет