Пустóта лишь наблюдала за мной. Ожидая распоряжений, которые я не умел отдавать.
– Ложная тревога, – прошептал я, и Эмма с облегчением шумно выдохнула.
Мы миновали проход, отклеились от стены и зашагали прочь настолько быстро, насколько могла идти прихрамывающая Эмма. Немного отойдя от пустóты, я оглянулся и увидел, что она уже полностью развернулась и стоит лицом ко мне.
Стой на месте, – по-английски пробормотал я. – Молодец.
* * *
Пройдя сквозь стену пара, мы увидели бездействующий из-за отключившегося электропитания эскалатор. Его окружало слабое свечение – из мира сверху проникал манящий дневной свет. Мир живых, современный мир. Мир, в котором у меня были родители. Они оба находились здесь, в Лондоне, они дышали этим воздухом. Всего в шаге отсюда.
Эй, привет!
Немыслимо. Но гораздо труднее было представить себе, что и пяти минут не прошло еще с тех пор, как я все рассказал отцу. Во всяком случае, самое главное: Я такой же, как дедушка Портман. Я странный. Они все равно никогда не поймут, но, по крайней мере, теперь они знают, и мое отсутствие уже не будет восприниматься как предательство. У меня в ушах все еще звучал голос отца, который умолял меня вернуться домой, и по мере того, как мы медленно приближались к свету, меня внезапно охватило постыдное желание стряхнуть руку Эммы и броситься бежать. Я хотел вырваться из этой удушающей тьмы, разыскать родителей, вымолить у них прощение, а затем забраться в роскошную кровать их гостиничного номера и уснуть.
И это было самым невообразимым. Я ни за что не смог бы так поступить. Я любил Эмму, и я ей об этом сказал, и я ни за что бы ее не оставил. И не потому что я был очень благородным, смелым или великодушным. Я не являюсь носителем этих качеств. Отнюдь. Но я боялся того, что, если я ее оставлю, моя душа разорвется на части.
Да и остальных тоже. Остальных. Наших несчастных обреченных друзей. Мы должны были их найти. Но как? Поезд, на котором они скрылись в тоннеле, был последним. И ясно, что после взрыва и сотрясших станцию выстрелов метро работать больше не будет. Оставались лишь две возможности – одна ужаснее другой: спуститься в тоннель и пойти за ними пешком, надеясь, что там не будет пустот, либо взобраться по эскалатору и столкнуться с тем, что ожидает нас на поверхности (скорее всего, с ликвидационной командой тварей), и, уже оценив обстановку, решить, что предпринять.
Я знал, какой вариант лично для меня предпочтительнее. Я был сыт по горло мраком, и уж точно с меня было довольно пустот.
– Давайте подниматься, – произнес я, увлекая Эмму к замершему эскалатору. – Надо найти безопасное место, где ты сможешь восстановить силы, пока мы будем строить дальнейшие планы.
– Ни в коем случае! – воскликнула она. – Мое состояние не имеет значения! Мы просто не можем бросить остальных!
– Мы их не бросаем. Но необходимо быть реалистами. Мы ранены и беззащитны, а остальные уже очень далеко. Скорее всего, они уже вышли из метро и их ведут в какое-то другое место. Как мы вообще сможем их найти?
– Так же, как я нашел вас, – вмешался Эддисон. – С помощью нюха. У странных людей совершенно особенный запах, знаете ли. Но его могут уловить только такие собаки, как я. А уж как благоухает ваша компания! Думаю, это из-за страха. К тому же вы давно не мылись…
– Значит, мы идем за ними! – заявила Эмма.
С неизвестно откуда взявшимися силами она потащила меня к путям. Я сопротивлялся, держа ее за руку.
– Нет, нет… Поезда уже наверняка не ходят, а если мы пойдем за ними пешком…
– Опасно это или нет, я их не оставлю.
– Эмма, это не просто бессмысленно, это опасно. Они уже уехали.
Она вырвала руку и захромала к путям. Споткнулась, с трудом удержавшись на ногах. Ну, скажи же что-нибудь, – одними губами попросил я Эддисона. Догнав ее, он остановился прямо перед ней.
– Боюсь, что он прав. Если мы пойдем пешком, запах наших друзей рассеется задолго до того, как нам удастся их найти. Даже мои выдающиеся способности имеют свои границы.
Эмма посмотрела на тоннель, затем перевела взгляд на меня. Выражение ее лица было мученическим. Я протянул ей руку.
– Прошу тебя, пойдем. Это не означает, что мы сдаемся.
– Ладно, – угрюмо пробормотала она. – Ладно.
Но не успели мы и шага сделать обратно к эскалатору, как из темноты тоннеля раздалось:
– Я тут!
Голос был тихим и знакомым, с отчетливым русским акцентом. Это был складывающийся человек. Всмотревшись в темноту, я сумел разглядеть лежащее в стороне от рельсов тело. Одна рука была поднята. Во время стычки его подстрелили, и я был уверен, что твари затолкали его в поезд вместе с остальными. Но вот он лежит внизу и машет нам рукой.
– Сергей! – воскликнула Эмма.
– Ты его знаешь? – подозрительно спросил Эддисон.
– Он был одним из странных беженцев мисс Королек, – пояснил я.
Сверху донесся быстро нарастающий вой сирен. К нам приближались проблемы – возможно, закамуфлированные под помощь. Мне стало ясно, что еще немного и мы не сможем ускользнуть отсюда незамеченными. Но не могли же мы его там оставить.
Эддисон бросился к Сергею, огибая самые большие груды стекол. Эмма позволила мне взять ее под руку, и мы медленно побрели за Эддисоном. Странный лежал на боку, полузасыпанный осколками и перепачканный кровью. Похоже, ранение было серьезным. Его очки в проволочной оправе треснули, и он их беспрестанно поправлял, пытаясь получше меня рассмотреть.
– Это чудо, чудо, – еле слышно прохрипел он. – Я слышал, как ты говорить на языке чудовищ. Это настоящее чудо.
– Никакое это не чудо, – ответил я, опускаясь возле него на колени. – Я уже утратил эту способность. Ее больше нет.
– Если дар внутри, это навсегда.
Со стороны эскалатора до нас донеслись шаги и голоса. Я отгреб стекло в сторону, чтобы поднять складывающегося человека на руки.
– Мы заберем тебя с собой, – сказал я ему.
– Оставьте меня, – прохрипел он. – Меня очень скоро не станет…
Не обращая внимания на его возражения, я подсунул руки под его тело и встал. Он был длинным, как жердь, но легким, как перышко, и я держал его на руках, как большого младенца. Его тощие ноги свисали с моего локтя, а голова безвольно опустилась мне на плечо.
Двое неизвестных с грохотом сбежали по эскалатору и остановились у его подножия, в круге бледного дневного света, всматриваясь в темноту. Эмма указала на пол, и мы осторожно присели, надеясь, что нас не заметят. В конце концов, это могли быть обычные пассажиры, рассчитывающие сесть в поезд. Но тут я услышал писк рации, а затем в их руках вспыхнули фонари, лучи которых ярко осветили их светоотражающие куртки.
Комментариев нет