– Иначе было нельзя? – поморщившись, поинтересовался Николай Александрович.
– А как иначе? Вы же сами видите, что происходит. За что ни возьмусь – все душат и стараются завернуть. Или вы думаете, я почему к Эссену через Колчака пошел?
– Сидели бы вы тихо… – тяжело вздохнув, произнес Император. – Лет через пять‑шесть все бы и утряслось.
– У нас нет пяти‑шести лет, – горько усмехнулся Максим.
– Что вы имеете в виду?
– Начну издалека. Вы знаете, сколько стоила революция 1905 года?
– Чего? – недоуменно переспросил Император.
– Рассказываю. Революция 1905 года обошлась заказчикам примерно в пятьдесят миллионов рублей. И провалилась она не потому, что войска задавили бунтовщиков. Нет. У заказчиков просто кончились деньги. Неверно рассчитали смету. Не учли воровство на местах. Для вас это новость?
– Да… – пораженно ответил Император.
– Значимую сумму на революцию выдал Яков Шифф. Вы о нем, я полагаю, прекрасно наслышаны. Но он не перекрыл и трети расходов. Основным источником доходов для революционеров стала Русско‑Японская война. Вы ведь слышали историю о том, что в те годы делал Ухач‑Огорович и его добрый фей – Куропаткин? Из‑за той истории еще Столыпина убили. Что? Опять я вас удивил? Как же так? Неужели вы думали, что все эти недалекие люди с револьверами действуют самостоятельно? Зря. Очень зря. Думать сами революционеры могут все что угодно. Но на деле они всегда лишь пешки в игре того, кто хочет получить дивиденды от их деятельности.
– Откуда вы это знаете?
– Амнезия, Ваше Императорское Величество. Не могу ответить. Полагаю, что сам был как‑то замешан. Во всяком случае, в голове у меня много деталей, говорящих о немалой степени посвящения в дело. Доказать, разумеется, я ничего не могу.
– И несмотря на это, вы обвиняете уважаемого генерала?
– Обвиняю? Боже упаси! Про то, что Куропаткин прикрывал Ухач‑Огоровича, знают все, как и про то, что последний занимался хищениями. Это подтвердило даже следствие, практически замятое после своевременного убийства Столыпина. Я ведь не просто так хочу подать в отставку и увезти отсюда Татьяну.
– Вы боитесь?
– За нее – да. Очень. Потому что я знаю, что по сорвавшимся планам вы, ваша супруга и все ваши дети подлежали ликвидации.
– Что?! – переспросил выкриком Николай Александрович, привстав.
– Сядьте, – с усмешкой произнес Максим. И после того как Император подчинился, продолжил: – Помните странную и трагическую историю с вашим отцом, в результате которой он был вынужден держать на своих плечах крышу вагона? Неужели вы думаете, что она – чистое совпадение? А Ходынское поле, где на ровном месте устроили трагедию? Или, может быть, вам напомнить, как погиб ваш дед и сколько на него было покушений? Теперь ваш черед.
– Мой?
– Да. Но мы отвлеклись. Вы не обратили внимание на странную реакцию части ваших родственников? Сначала поздравляли простого поручика с успехами, а потом вдруг стали нос воротить.
– Вы прекрасно знаете, из‑за чего они так поступили.
– Серьезно? Вы так думаете? Половина Августейшей фамилии в морганатических браках. Просто потому, что акт Александра I о равнородности больше невозможно выполнять. Технически. Он просто устарел. Больше нет подходящего количества правящих домов. А те, что есть – друг другу близкие родственники. Следующая стадия, как древнеегипетские фараоны, брать в жены дочерей и племянниц. Так что, как раз ЭТА сторона поступка никого не смутила. Особенно в сочетании с болезнью Алексея. Из‑за нее ваши дочери обречены либо умереть старыми девами, либо идти в морганатические браки. Или вы этого тоже не понимаете? Ни один правящий дом не станет рисковать наследниками. Да и тот факт, что я бастард, тоже не сильно людей заботит. Даже ваша мать и то ко мне хорошо отнеслась. Нет. Это все ширма.
– Но тогда что? – растерянно спросил Император.
– Моя амнезия не позволяет мне многого вспомнить. Но, очевидно, их смутило не то, что Татьяна вступила в морганатический брак с бастардом, а то, что вышла замуж за меня. Их это очень испугало. Тут и знания, и характер. Ведь я за Татьяну, если потребуется, весь Питер в крови могу утопить. Невзирая на пол, возраст и социальное положение. А вы ее отец. Очень неловкая ситуация может возникнуть для заговорщиков. Оно им надо?
– Вы их знаете?
– Увы, – развел руками Максим. – Амнезия. Сначала, до провала в 1907 году, ключевую роль играл Владимир Александрович. Это я еще помню. Но он умер. И игра резко сменила свой формат. Кто сейчас? Я не знаю. Просто не помню. Впрочем, это не так и важно. Все слишком очевидно. Кому выгодно, тот и стоит за этим.
– Но это невозможно! – после долгой паузы воскликнул Император.
– Вас смущает закон о престолонаследии? Зря. Если бы заговорщики ориентировались на закон, то вас бы уже постиг апоплексический удар табакеркой. Как Павла Петровича. Быстро и просто. И народу можно будет сказать, что пилюлькой подавились. А сын ваш скоропостижно поранится и скончается от потери крови. «Случайно». Как царевич Дмитрий. Тот ведь тоже совершенно «случайно» ножичком поранился. Но что дальше? Нет. Этот путь заговорщикам не интересен. Слишком многих родственников придется убить или заставить отречься. Поэтому их лидер пошел другим путем, разыгрывая козырные карты. Свои, не ваши. Ведь он фактический глава семейного совета и очень популярен в армии. С ним связываются все победы на фронтах. С ним, не с вами. Ему подчиняются офицеры и генералы. Ему, не вам. Вы ведь это хорошо увидели на инциденте с Сухомлиновым. Не так ли? А что вообще сейчас с вами связывают, не думали? Чиновников‑взяточников и бестолковых министров. Ну и прочую мерзость. Не понимаете, почему? Или вы думаете о Распутине просто так вой подняли? Это вы еще погодите. Про Марию‑Антуанетту под финиш вообще говорили, будто она спит с собственным сыном.
– Православный народ никогда не примет такого беззакония!
– Ха‑ха! Три раза. Если вы сейчас отмените обязательное посещение церкви – девять из десяти туда больше и ходить не станут. Удивлены? Пообщайтесь инкогнито с простыми людьми. Много интересного узнаете. Для народа православие – это социальный ритуал. То есть некие действия, которые позволяют маркироваться как «свой». И больше ничего. Веры в сердце нет практически ни у кого.
– Я не верю вам!
– А и не надо. Почитайте внутренние отчеты Синода. Крестьяне приходят из села в город и сразу впадают в атеизм, ибо больше притворяться не нужно. Что? Вам их еще не показывали? Ай‑ай‑ай…
– А вы их видели?
– Видел. За небольшую мзду много куда можно заглянуть, – произнес Максим. Вздохнул. И продолжил: – Вы поймите. Народ сейчас жаждет перемен. Крестьяне – своих. Рабочие – своих. Буржуа – своих. И так далее. Во многом глупых, недальновидных и взаимно исключающих друг друга. Но это и не важно. Думаете, широкие массы отдают себе отчет о последствиях своих желаний? Нет. Это просто стадо мартышек, которым все приелось. Им нужно хлеба и зрелищ. Как и в Древнем Риме. Любой лидер‑популист сейчас срывает народные овации и любовь. Не обязательно даже выполнять обещания. Достаточно просто болтать про светлое будущее. Достаточно просто вас покритиковать. Глупо и безответственно. Но кто из них об этом думает? Или вы считаете, отчего вся эта либеральная шушера так популярна? Они героические борцы с тираном. Тихим и безответным. Потому что, если бы вы оказались настоящим тираном – они бы следили за языком, опасаясь быстрой и жесткой расправы. Они ведь обкладывают вас как волка флажками, затравливая и загоняя в угол. А вы забиваетесь все глубже и глубже в свою раковину. Разве вы этого не понимаете? Православие…. Смешно…. Церковные иерархи в основной массе встанут за любого, кто пообещает им Патриаршество. А вы говорите православие. Это все та же свора жадных и склочных мартышек, желающих урвать свой кусок. Только что в рясах.
Комментариев нет