– Magna cum laude.
– Точно. А еще состоял в обществе «Фи‑Бета‑Каппа» и был третьим на курсе по успеваемости. Сенатор шел семидесятым с чем‑то. У мистера Миры полно всяких титулов и званий – половины я даже не слышала. На последнем курсе избран старостой, на выпускном произносил прощальную речь.
– Наверняка будущего сенатора это страшно бесило.
– Наверняка. В общем, Городские войны только‑только начинались, и мистер Мира был ни много ни мало капитаном университетского мирного патруля. Университет находился достаточно далеко от города, так что там было сравнительно безопасно, но случались стычки, митинги и обычные сообщения о заложенных бомбах.
Войдя в спальню, Ева села на кровать и принялась стягивать ботинки.
– Сенатор окончил юридический и устроился на работу в адвокатскую контору в Саннисайде – подальше от места военных действий. Деннис вернулся в Нью‑Йорк, получил степень магистра в Колумбийском университете, а потом и доктора. Они с Мирой прожили вместе около года, прежде чем пожениться.
Ева покачала головой и принялась раздеваться.
– Знаешь, мне как‑то в голову не приходило, что они жили вместе до свадьбы. Я изучила всю их историю. Странное чувство – словно за ними подглядываешь. Их профессиональная и семейная жизнь начиналась в городе, сотрясаемом войной. Поженились они в дедовом доме. Не надо было тратить на это время, но…
– Чудесная история.
– Чудесная. Теперь понятно, почему дом так много значит для мистера Миры.
Ева натянула ночную рубашку и забралась в постель.
– Сенатор с Мэнди поженились в «Паласе» – задолго до того, как ты его купил. Устроили большой пышный прием.
Когда Рорк лег рядом, Ева повернулась к нему.
– Ты ведь тоже мог устроить большой пышный прием в честь нашей свадьбы. Почему не устроил?
– Тебе бы не понравилось. – Он обнял Еву и притянул к себе. – К тому же я хотел, чтобы наша совместная жизнь началась в самом важном для нас обоих месте – дома. Хотел, чтобы это счастливое воспоминание осталось здесь навсегда – как та картина, которую ты мне подарила, где мы с тобой стоим под цветущим деревом в день нашей свадьбы.
Ева вздохнула.
– Может, у нас и получится, – пробормотала она.
– Что получится?
Но Ева уже провалилась в сон.
Глава третья
Ева скользила на грани между сном и явью. В мозгу роились короткие и странные видения, сплетаясь друг с другом и тая, словно клубы дыма.
Несмотря на туманную процессию снов, скорее нелепых, чем пугающих, ей было тепло, уютно и спокойно. Поэтому, когда Рорк отодвинулся, она вновь прижалась к нему, цепляясь за это тепло, уют и спокойствие.
Он легко коснулся губами Евиного лба и осторожно разжал ее руки.
– Не‑ет… – пробормотала она.
– Спи, – шепнул Рорк и хотел убрать ее руку, но она обняла его крепче.
– Рано. Еще темно. Не уходи.
– У меня голографическое совещание через…
Еве было все равно. Она повернула голову и нашла в темноте его губы.
Ей хотелось не просто пробудить в нем желание, а испытать тихую, шелковистую радость единения, пока мир не проснется и не затянет их в жесткую и слепящую действительность. Слиться с ним в широкой постели под окном в потолке, прежде чем сквозь стекло вползет холодный рассвет.
Рорк почувствовал, как Ева вздыхает, целуя его в губы. И этот поцелуй мерцающим мостиком соединил день с ночью, наполняя тело любовью, словно расплавленным золотом. Ева легла на него – тело к телу, сердце к сердцу, губы к губам.
Рорка завораживали гибкие линии ее стана, гладкая кожа, упругие мускулы. Его руки сначала бесцельно блуждали, затем скользнули под тонкую рубашку, в которой она спала. Лаская стройное Евино тело, Рорк думал, что стал бы абсолютно счастлив, а мир – совершенен, если бы это мгновение растянулось на вечность.
Потом Ева поднялась, стянула через голову рубашку и приняла его в себя.
Наслаждение усилилось одним резким, жарким скачком, а затем перешло в мягкую равномерную пульсацию, похожую на биение сердца – доказательство того, что оба они живы. Две тени во тьме, окутанные тайной, омытые тишиной, околдованные друг другом. Ева раскачивалась, раскачивала его, приближая их обоих к блаженству медленными волнообразными движениями, которые подчиняли себе тело Рорка и заставляли сердце ныть в груди.
Рорк поднялся Еве навстречу, погрузил руки в ее волосы, приник губами к ее губам, и его сердце – каждый уголок – затопила любовь. Они увлекали друг друга в медленно разгорающееся пламя чувственных ощущений, подогреваемое ровным жаром этой любви, биение за биением, пока не осталось ничего, кроме пульсации.
Слитые воедино, они вместе взмыли ввысь и вместе опали.
Ева вздохнула, не размыкая объятий и прижавшись щекой к его щеке.
– Вот так… – снова вздохнула она. – Вот так.
Когда Рорк откинулся назад, увлекая за собой Еву, она была теплой и податливой, как расплавленный воск. Он провел рукой по ее волосам, по щеке, вызвав у нее улыбку.
– Думаю, у нас получится.
– По‑моему, уже получилось, – заметил Рорк.
Не переставая улыбаться, Ева ткнула его пальцем в живот.
– Да я не об этом, хотя вышло здорово. Просто все время думаю о супругах Мира. Тебя не было с нами на месте преступления. Как они смотрят, как прикасаются друг к другу… Пару раз мне пришлось отвести взгляд – казалось, что наблюдаю что‑то очень личное. Миры женаты много лет, и когда видишь их в подобные моменты, понимаешь, почему они до сих пор вместе. – Ева закрыла глаза. – Я тоже так хочу. Никогда не думала, что скажу нечто подобное, но я тоже так хочу. Хочу прожить с тобой целую жизнь, и чтобы после многих лет ты по‑прежнему смотрел на меня, как он смотрит на нее.
– Ты любовь всей моей жизни и навсегда ею останешься.
– Не мог бы ты повторить то же самое лет этак через тридцать?
– Договорились. А теперь, любовь всей моей жизни, спи дальше.
Когда Рорк встал с постели, Ева нахмурилась.
– Сейчас же глухая ночь!
– Почти полпятого.
– Некоторые – только не ты – считают, что это глухая ночь.
– В Европе сейчас белый день, а у меня скоро голографическое совещание.
Пока Рорк принимал душ, Ева немного подремала, но по‑настоящему заснуть так и не смогла. Она почти не слышала, как он вышел из ванной и оделся. Двигался Рорк бесшумно, точно тень. Возможно, это отчасти объясняло, почему в прошлом он был таким успешным вором.
Оставшись одна, Ева полежала еще немного и наконец сдалась.
– Свет на двадцать пять процентов.
Когда свет зажегся, Ева чуть не подпрыгнула: в ногах кровати лежал Галахад и пристально смотрел на нее.
– Господи, да ты ничем не лучше Рорка! Тоже рыскаешь в темноте.
Ева запрограммировала автоповар, чтобы сварить кофе, и пошла в душ, стараясь заставить мозг проснуться. Освободившись первой, приготовила завтрак для них обоих. Вафли – отличное начало холодного январского утра!.. Оставив их под двумя крышками с подогревом, она пошла одеваться. Потом вооружилась кружкой кофе, ППК и принялась за работу.
Комментариев нет