Башня

«Газель» наматывала километры, с каждым оборотом колес приближаясь к городу, к Башне. Но когда настоятель сказал: вот она, стекляшка окаянная, – Иван сначала не понял, а когда понял, пробрался вперед. За лобовым стеклом, испещренным кляксами разбившихся насекомых, увидел Башню. Башня казалась сверкающей иглой, нацеленной в небеса.

– Сколько до нее? – спросил Иван.

– До города тридцать шесть километров, но по прямой, конечно, поменьше, – ответил настоятель. – Думаю, что верст тридцать.

С каждой минутой Башня становилась ближе. Через три минуты она уже была размером с карандаш, еще через три стало понятно, что это карандаш великана. И он увеличивался, увеличивался и увеличивался… Выскочив на кольцевую, они попали в тень Башни. Это было очень странно – ехать в тени при безоблачном небе… «Газель» с Георгием Победоносцем на борту мчалась в тени огромного сооружения, и казалось, что ей – тени – не будет конца. В салоне «Газели» все молчали.

* * *

На фасаде бизнес-центра «78 RU» электронное табло попеременно показывало время и температуру. В 17:55 температура воздуха составляла почти тридцать два градуса.

Иван сидел в купленной час назад «семерке», курил. Волновался. Седой учил: воин спокоен всегда… А Иван волновался – он ждал Лизу. Он уговаривал Зорана отпустить его одного. Говорил:

– Пойми, Зоран, – это личное… Зоран отвечал:

– У тебя нет личного, Полковник. У тебя нет права на личное, потому что ты – Полковник…

Сошлись на компромиссе: Иван поедет один, Зоран – за ним, на другой машине.

Было очень душно, тело делалось липким от пота, Иван ждал. Небо над заливом потемнело. В воздухе была разлита тяжелая, вязкая духота. На часах появились красные цифры «18:00». Иван выщелкнул за окно окурок. Он ожидал, что из дверей центра немедленно хлынет поток менеджеров, но этого не произошло. Огромная стеклянная вертушка оставалась неподвижной – безработица научила людей дорожить своим местом. Или хотя бы делать вид, что они дорожат своей работой. Задержаться на службе на полчаса-час стало нормой.

Иван сидел, ждал. Время сделалось тягучим, как мед, в небе над заливом клубились тучи.

Первые клерки появились в дверях спустя минут двадцать после окончания рабочего дня. Некоторые направились к автостоянке, но большинство двинулись в сторону проспекта… Иван ждал. В зеркало заднего вида он видел старый «Форд» Зорана, улицу и небо над Финским заливом. Оно наливалось чернотой… Лиза появилась неожиданно. Она вышла из вертушки и остановилась, задумчиво посмотрела на небо. На Лизе было платье в горошек – то самое, что было на ней в день, когда Иван увидел ее впервые. От нежности… от невыразимой нежности сжало сердце. Хотелось закричать: Лиза! Лиза, я здесь! – выскочить из машины, подбежать, прижаться, вдохнуть запах волос… Над заливом сверкнуло, в кронах деревьев прошуршал ветер. Иван стиснул руки на баранке. Лиза открыла сумочку и достала зонтик. Прокатился гром. Еще далекий… Лиза спустилась по ступенькам, двинулась в сторону проспекта, то есть в сторону Ивановой машины. По улице разгоняя пыль, пронесся ветер. Лиза приближалась. Иван поднял тонированное стекло водительской двери, оставив узкую – в два пальца – щель вверху. На капот упала крупная капля. Взорвалась, как маленькая бомба, оставила кляксу… Лиза шла по улице, и ветер облеплял на ней платье. Сердце Ивана колотилось часто-часто.

Над заливом снова сверкнуло. На этот раз ближе. С неба посыпались капли – редкие, но крупные. Они взрывались на пыльном асфальте. Лиза приостановилась, раскрыла зонтик, пошла дальше. С каждым шагом она приближалась… Пятнадцать метров… десять… пять… два. Костяшки на руках, стискивающих руль, побелели.

Лиза поравнялась с машиной… и прошла мимо. Небо над заливом раскололось. Обрушился гром. Лиза вздрогнула и остановилась. Закричали сигнализации припаркованных вдоль улицы машин… Резко усилился дождь. Лиза обернулась, растерянно посмотрела на Иванову «семерку». Потом сделала шаг назад… еще один… и еще. Остановилась напротив водительской дверцы. Заглянула в щель. И – глаза встретились.

Непрерывно сверкало, грохотало, сверху, из черноты неба, обрушивались потоки воды. Желто мигали напуганные автомобили… Иван и Лиза смотрели друг на друга сквозь струи июльского ливня.

В пятидесяти метрах от них, в салоне «Форда» Зоран обхватил руками голову и ругался по-русски и по-сербски.

В ту ночь ливень лил не переставая. Иван и Лиза провели эту ночь в недорогой гостинице на Васильевском.

Они любили друг друга. И пили вино, сидя на широком подоконнике. В полуметре от них с шумом падала стена воды, сверкало и гремело… Они были счастливы.

А внизу, в салоне «Форда», всю ночь просидел серб Зоран Бороевич. Он курил сигару и думал, что жизнь – глубоко трагическое произведение… Но читать ее все-таки стоит.

* * *

На другой день Иван сделал первый шаг по реализации операции «Демонтаж» – он встретился с Ракетчиком. Встречу провели на конспиративной квартире на Лесном проспекте. Ракетчик поздоровался с Зораном, назвав его Михаем, и спросил:

– А где же Василий Васильевич?

– Василий Василич заболел, – ответил Зоран. – Он уполномочил вести дело Олега Петровича.

Зоран показал на Ивана. Иван шагнул вперед, но Борис Витальевич резко мотнул головой, выставил вперед руку:

– Не надо. Не надо мне никаких уполномоченных. Я буду иметь дело только с Василь Василичем.

– Послушайте, – сказал Зоран. – Василий Василич болен… Курировать дело теперь будет Олег Пет…

Ракетчик перебил:

– Я подожду, пока Василь Василич выздровеет. Серб обернулся к Ивану: ну, что будем делать? Иван вытащил из кармана «гильзу» из-под сигары, отвернул колпачок и вытряхнул на ладонь палец. Покрытый пластиком, палец блестел.

– Взгляните, – сказал Иван Ракетчику.

– Что? Что это? – Ракетчик близоруко сощурил глаза за стеклами очков. Рассмотрел, отшатнулся.

– Это то, что осталось от Василия Васильевича, – спокойно произнес Иван. Ракетчик открыл рот. – Василий Василич убит. Его расстрелял американский вертолет-робот. Тело покоится на дне Ладожского озера… Ну, будем работать?

Ракетчик медленно опустился на стул, вытащил из кармана ингалятор, дважды пшикнул в рот.

– Вам плохо? – спросил Иван.

Несколько секунд Ракетчик молчал, дышал как рыба, выброшенная на берег. Потом буркнул:

– Нормально… Как, вы сказали, вас зовут?

Иван ответил:

– Называйте Олег Петрович. Можно просто Олег.

– Давайте работать, Олег Петрович, – тяжело произнес Борис Витальевич. Он убрал ингалятор в карман. Сказал – Вопрос номер один: двигатель. С Василь Василичем мы это обсуждали… Вы в курсе?

– Да. Я знаю, что двигатель лежит на дне Ладоги, – Иван произнес эти слова и осекся. Только что он уже упоминал дно Ладожского озера… В очень суровом контексте. Иван упрямо повторил: – На дне Ладоги. Когда сможем приступить к подъему?

– Капитан судна, с которого «смыло» наш двигатель – мой приятель, Гринев Юрий Палыч. Собственно, только потому и стала возможна ситуация, чтобы «смыло». Я разговаривал с ним недавно. Он готов помочь. Тем паче что у него сейчас собственный буксир. Он, как говорится, наш человек и, вообще, золотой мужик… Но нужен опытный водолоз.