Она не представляла серьезной помехи.
* * *
Следующие несколько дней все вокруг казалось Идо загустевшим, размытым и бесцветным, как будто мир погрузился под воду, в ил. Воины‑охотники, которых он прежде лечил, приходили в клинику, обещая отплатить подонку, который убил его несчастную дочурку. Идо мог даже насадить его голову на пику, если бы захотел. Идо честно признался им: это звучало заманчиво. Кирен заперлась в спальне дочери и не хотела видеть никого, включая Идо. Особенно Идо.
Охотники говорили Идо, что ей нужно время. Что родителю трудно хоронить ребенка, но для матери утрата всегда тяжелее, потому что ребенок вышел из ее тела. Не важно, как давно – физическая связь оставалась навсегда.
Других соболезнований Идо не услышал, ни тогда, ни потом.
Кирен провела в спальне дочери пять дней и ночей. На шестой день она пропала. Идо удивился лишь тому, что не услышал ее. Он был уверен, что не спал всю предыдущую ночь, но, по всей видимости, он задремал как раз тогда, когда она уходила.
Попытался бы он ее остановить? Он не знал. У него не было сил даже жалеть, что она ушла. Когда пройдет онемение, он будет ужасно по ней скучать. Но Идо не знал наверняка, что бы он сказал, если бы застал тогда Кирен в дверях с чемоданом. Он подумал, какое это невероятное облегчение – избавиться от ее неустанных страданий.
Кирен винила его в смерти дочери. Она не сказала этого напрямую – после той ночи они еще долго не разговаривали, но он знал это наверняка. Хотя они и работали оба с бывшим паладином, она должна была винить его. Взять хотя бы часть вины на себя было для нее немыслимо. Это он виноват в том, что они работали на трассе для моторбола. Он виноват, что они вместе основали клинику. Он виноват в том, что они не смогли избежать изгнания. Если бы он был достаточно сильным, умным и умелым, им разрешили бы остаться на Залеме и их дочь была бы жива. И Кирен не прожила бы последние годы рядом с дочерью, ненавидя собственное существование.
Идо скучал по Кирен. В городе, где продажность была нормой, а достойные доверия люди встречались нечасто, жизнь одиночек становилась особенно тяжелой. И, тем не менее, он каким‑то образом выстоял. Может быть, потому, что Айрон сити состоял из ошметков, отбросов и сломанных вещей – он отлично вписывался в пейзаж.
Скучая по Кирен, Идо в то же время испытывал облегчение от того, что ее больше не было рядом. Он винил себя в смерти дочери, и всегда будет винить. В этом помощь Кирен ему не требовалась.
* * *
Кирен ненавидела свою квартиру.
Она возненавидела ее с первого взгляда, но жилье находилось в нескольких кварталах от стадиона, а теперь, когда ей приходилось добираться до работы и обратно в одиночестве, это имело значение. Вторым достоинством квартиры было то, что Кирен не приходилось делить ее с Идо. Она не стала ее домом, но нигде в Айрон сити у нее не могло быть своего дома. Это была уродливая грязная дыра со зловонным воздухом, гнилой водой и тяжелой жизнью, которая становилась только хуже. Все время одно дерьмо, говорили здешние дети, тоже ужасные. Почти все они были малолетними преступниками, быстро вырастали и становились ворами, мошенниками и делягами на черном рынке, готовыми на все ради скудного заработка. Который они тратили бог знает на что.
Их грязные физиономии мелькали иногда даже на трассе для моторбола. Первый раз, когда Кирен обнаружила перед собой мелкого прощелыгу по имени Хьюго, она решила, что тот, должно быть, пробрался внутрь тайком. Мальчишка еще даже бриться не начал, но продемонстрировал ей коробку с сервомоторами и десятком плат. Кирен позвонила Вектору и спросила, не открыл ли он детский сад.
Вектор спустился из своей роскошной ложи и официально представил ей Хьюго, а потом извинился, что не сделал этого раньше.
Я велел Хьюго доставить новые товары прямо к тебе, – угодливо заговорил он. – Подумал, что они тебе как раз пригодятся. Хьюго у меня поставщик номер один, когда речь о вещах, которые трудно достать. Или тех, что нам вечно не хватает. Я еще ни разу не слышал, чтобы кто‑то на арене сказал: «Сервомоторов нам хватит». Так ведь?
Она кивнула, чувствуя себя так, будто Вектор одновременно уговаривал и выговаривал.
Хьюго ей не нагрубил? Выражение на лице Вектора сменилось с угодливого на угодливо‑озабоченное.
Все в порядке. Проблема не в нем, заверила Вектора Кирен. Она просто удивилась. Она не знала, что на трассу пускают детей без сопровождения.
Вектор от всей души рассмеялся. О, дорогая моя Кирен! Хьюго – мальчишка, а не ребенок.
Потом пришли Идо с Клеймором, левая рука которого болталась на одном проводе, и Вектор исчез, как делал всегда, стоило показаться ее мужу, если только не хотел сообщить что‑то им обоим. Все из‑за Идо. По тому, как он смотрел на Вектора, Кирен догадывалась, что Идо терпел его только ради работы, и порой его терпение было на грани.
Кирен спросила его, как он мог испытывать неприязнь к тому, кто платил так щедро. Фактически Вектор единолично покрывал расходы их клиники. Если бы не он, им давно пришлось бы прикрыть лавочку. Идо сказал что‑то о помощи бедным и обездоленным за счет того, кто сделал их такими. Кирен ответила, излишняя самоуверенность – не самая привлекательная его черта.
Про себя она решила, что он просто ревнует. Идо никогда не был ревнивым, никогда не завидовал чужим вещам или способностям.
Но то было на Залеме. В Айрон сити даже святого слегка напугал бы привлекательный и явно влиятельный мужчина, одетый в костюм ручной работы и качественные кожаные ботинки и разъезжавший повсюду в собственном лимузине. Вектор всегда был одет безупречно, прямо как когда‑то они с Идо.
Кроме того, он прекрасно изъяснялся, по крайней мере, для Айрон сити. Стоило ему сказать всего несколько слов, и Кирен стало ясно, что он старался как мог, имея только базовое образование и интеллект чуть выше среднеуличного. Но ей было с чем сравнивать. Всякому, кто родился на земле, Вектор должен был казаться высшей формой жизни. Большая часть жителей Айрон сити видела его именно таким. На Кирен произвело впечатление то, какого успеха он сумел добиться при столь скудных ресурсах.
Живи они в Залеме, Дайсон Идо, которого она знала и любила, с легкостью затмил бы его. Но здесь, внизу, Вектор показал ей, как опустился Идо. Задолго до той ночи Идо начал как‑то съеживаться и блекнуть в ее глазах. Может быть, ему казалось, что это она удалялась от него. Но на самом деле все было наоборот.
Комментариев нет