Ничего, мы еще посмотрим, кто кого. Мы еще повоюем.
Но эту троицу я все же постаралась запомнить. Просто на будущее.
Глава третья
Я чувствовала себя разбитой и жутко усталой. После перетягивания хлама и мытья полов, мышцы ощутимо болели, а поясница ныла. К тому же стирка, которую пришлось затеять, хорошему самочувствию тоже не способствовала, хотя и была необходима.
Собственно, именно из‑за стирки я не планировала идти на завтрак – лишний час для сушки вещей не помешает. По правде говоря, я вообще не была уверена, что одежда успеет досохнуть, но ходить в грязном уже физически не могла.
Предварительно я, как смогла, отдраила ванную найденной среди хлама щеткой и быстро ополоснулась. Потом заткнула слив, включила горячую воду и сгрузила туда юбку, майку и колготки. Нижнее белье простирала отдельно, в раковине.
После чего завернулась в полотенце – его мне вместе с постельным бельем при заселении выдали – и пошла разбираться с книгами. Нужно было успеть, пока окончательно не стемнело, лампочек‑то здесь нет. И даже фонариков.
Однако едва я вышла из ванной, как замерла и разучилась дышать. В тишине захламленного чердака отчетливо слышалось громкое, смачное чавканье.
Кто‑то жрал! И если учесть, что еды тут вообще‑то не водится… кто‑то жрал мои бутерброды!
Я не испугалась – просто слишком устала, чтобы бояться. Вместо этого аккуратно взяла прислоненную у двери в ванную комнату швабру, и на цыпочках пошла на звук. А дальше получилось как в анекдоте:
«– Гражданин, а кто это у вас в чемоданчике?
– Не знаю, но колбасу любит…»
Вот и то, что сидело на стуле, на который я, за неимением другой мебели, стыренные бутерброды положила, определению тоже не поддавалось. Больше всего это существо напоминало небольшой серый меховой шарик. Но чавкало так, будто питался целый слон или тигр саблезубый.
Страшно по‑прежнему не было. Да и чего бояться, если у тебя в руках увесистая деревянная швабра?
– И как это понимать? – остановившись в шагах в пяти от стула, грозно вопросила я.
Чавканье резко прекратилось.
А потом оказалось, что у этого шарика есть ножки. Меховой клубочек приподнялся, медленно повернулся и посмотрел на меня такими большими, такими голодными и несчастными глазами… Что швабра как‑то сама собой опустилась, а боевой запал исчез.
– И‑и‑и… – жалобно пропищало это чудо, и мое сердце окончательно растаяло.
Ну как на такое злиться?
– Ешь, – разрешила я. – Не бойся.
Шарик, кажется, не поверил. По крайней мере, возвращаться к бутербродам он не спешил. Чтобы успокоить неведому зверушку, я осторожно отступила. Потом вообще развернулась и пошла к ванной комнате, чтобы вернуть швабру на место. И только после этого в тишине чердака опять зазвучало чавканье, правда, не такое зверское, как раньше.
В общем, позавтракать на чердаке мне теперь не удастся. Ну ладно, схожу в столовую – что уж? В конце концов, если одежда не высохнет, можно одним только нижним бельем ограничиться. Балахон‑то достаточно длинный, и не просвечивает. Только некомфортно будет в одних трусах, но где наша не пропадала?
Я поставила швабру к стене. Ручка швабры тихо стукнула о стену, а следом, заставив меня вздрогнуть, раздался еще один стук – в дверь моего убежища.
Гости? Но я никого не жду.
Стук повторился, уже более нетерпеливый и требовательный. Меховой комочек перестал чавкать, и я услышала его настороженное:
– И‑и‑и?
Черт, а, может, это у кого‑то совесть проснулась? Может, эти ироды нашли для меня нормальную комнату? Ну или хотя бы вещи принесли?
Окрыленная надеждой, я расправила плечи и пошла открывать. Ну и что, что в одном полотенце! Стеснительность я как‑нибудь переборю, а в остальном – не моя вина в отсутствии сменной одежды. Пусть стыдится тот, кто притащил меня в этот мир. Да и стучат уже так настойчиво, что снимать полотенце, чтобы надеть балахон, времени нет: того и гляди замок сломают.
К двери я подошла в самом решительном настроении, но едва дернула за ручку, сердце испуганно сжалось. На пороге стоял рыжеволосый парень – тот самый, который первокурсников с потолка снимал. И мрачное выражение его лица не предвещало ничего хорошего.
Правда, ровно до того момента, как маг увидел, во что я одета.
– У‑у… – протянул пижон и с легкой озадаченностью приподнял бровь.
Его долгий, откровенно раздевающий взгляд прошелся от моих босых ступней и до груди, после чего рыжий криво усмехнулся, выдав:
– Вот значит, как на Земле гостей встречают? Интере‑есно.
Издевки в его голосе не заметил бы только глухой. Но помня об опасности этого типа, я удержалась от хамства. Только сухо спросила:
– Что вам нужно?
Вот теперь парень соизволил оторвать взгляд от прикрытой полотенцем груди, и чуть раскосые черные глаза с нехорошим прищуром уставились на меня.
– А нужно мне, детка, кое‑что узнать, – жестко произнес рыжий. – И лучше, если ты сразу во всем сама признаешься.
Парень сделал шаг вперед, и мне пришлось отступить. Нет, был, конечно, вариант остаться на месте и встретить врага грудью, но я не настолько смелая. Все, на что меня хватило, это вздернуть подбородок и с вызовом поинтересоваться:
– В чем же?
За окном стремительно темнело. Там, в коридоре, еще горел свет, а вот чердак тонул в полумраке. В итоге, когда гость вошел, окончательно загородив проем, я перестала различать выражение его лица.
Но почти тотчас маг поднял руку, что‑то шепнул и на его ладони вспыхнул огонек. Щелчком подвесив светящийся шарик в воздухе прямо над нами, рыжеволосый пижон процедил:
– Ведь это ты впустила в башню «синего», верно?
– «Синего»? – Я само недоумение, да‑да!
– Не притворяйся. Ты единственная, у кого могло хватить ума, впустить в нашу башню мага Воды.
Нормально? То есть меня напрямую обвиняют в тупости! Нет бы сказать: ты единственная, кто не знает, что маги Воды – нежелательные гости…
Но рыжий вероятность ошибки по незнанию исключал. Он именно обвинял. И я поняла – ни за что не признаюсь. Более того, как только выпадет такая возможность, приглашу Дорса снова.
– Прости, но я тебя не понимаю. – Я развела руками. – Я новенькая, из другого мира. Никого тут не знаю и ни с кем не общаюсь. Как, по‑твоему, я могла впустить сюда этого вашего «синего»?
– Ты врешь! – зашипел рыжий, наступая.
Опять пришлось попятиться, потому что встречать врага грудью по‑прежнему была не готова. Да и вообще, страшно стало, блин!
– А ты… ты бредишь! – с отчаянной смелостью пискнула я.
А потом взвизгнула уже от испуга, ибо рыжий внезапно схватил меня за плечи.
– Ты, детка, мне сейчас все расскажешь, – нависая, прорычал он и глазами сверкнул так, что у меня мгновенно сердце в пятки ушло.
Понятия не имею, чем бы это все закончилось, если бы в следующий миг не послышался быстро приближающийся стук каблуков и гневное:
Комментариев нет