Я была уже так близка к тому, чтобы сорваться, ринуться в сторону подноса, но меня останавливало несколько факторов. Во‑первых, я думала, что не смогу даже встать на ноги, как только перейду в вертикальное положение, тут же упаду в обморок. А во‑вторых, в самой глубине моего сознания еще боролась за существование мысль о том, что я не должна сдаваться. Слишком велика цена. Из‑за моей слабости пострадают три человека, капля воды приравнивается к трем человеческим жизням.
Я вновь принялась считать секунды, это примитивное занятие помогало хоть ненадолго заглушить мучительное состояние.
* * *
Я не могла понять, что со мной происходит: то ли сплю, то ли теряю сознание. Когда я закрывала глаза, мне казалось, что у меня за спиной появляются крылья и я лечу, а потом внезапно начинаю падать. Я видела лишь один мрак повсюду и чувствовала холод, что сковывал все тело. Я падала спиной вниз так страшно и легко одновременно, и в один момент понимала, что еще немного – и мое тело приземлится. Меня окутывало дикое предчувствие неизбежного столкновения с землей и адской боли из‑за переломанных костей, оно отражалось легким покалыванием по спине.
Удар!
Я резко открыла глаза и тут же закрыла из‑за ослепляющего белого света.
– Ты справилась, Глория.
Я хочу воды! Но я ничего не могла сказать, только мычала и еле‑еле поднесла руки к сухим губам.
Мужчина в черном поднес к моему рту стакан воды. Я с жадностью выхватила его и начала судорожно глотать, а Он тем временем двинул ближе ко мне поднос с едой.
– Ешь, тебе понадобятся силы для следующего испытания.
3
МИДИ
Я постепенно приходила в себя. Сначала мой организм не хотел принимать в себя пищу: стоило мне проглотить кусочек курицы, как спустя несколько секунд пища с примесью желчи выходила из меня. Кажется, я совершенно адаптировалась к голоду. Но потом я каждые десять минут пила воду и буквально чувствовала, как она распространяется по всему моему пустому телу. Появились задатки бодрости и аппетит, затем я съела еще один кусочек курицы, а затем еще и еще. И вот когда мои ладони сверкали из‑за масла, а живот раздуло, словно я съела гиппопотама, я почувствовала себя вновь живой, более‑менее энергичной.
Наверное, этого и добивался мой наблюдатель. Он ждал, пока я выйду из предкоматозного состояния, чтобы назначить новое испытание.
Открылась дверь.
На пороге стояла девушка. Белокурые волосы, что сливались с цветом стен моей обители, жуткие синяки под глазами, будто черные повязки, и взгляд, от которого столбенеешь.
Девушка подошла ко мне, а я, сидя на полу, смотрела на нее снизу вверх и не соображала, что нужно делать.
– Я Миди Миллард, – произнесла она так четко, словно ее имя настолько влиятельное, всем известное, что я должна чуть ли не поклониться ей.
– Ты извини, что мы тут мучаем тебя. Такие уж в нашей семье порядки.
– В семье? Он что, твой отец?
– Кто, Лестер?
– Я… не знаю его имени.
Миди засмеялась.
– Лестер привык, что его все знают, поэтому он никогда не представляется. Нет, он не мой отец. Я, к сожалению, не могу тебе пока всего рассказать, прости.
Я немного расслабилась. Конечно, она пугала меня не меньше, чем Лестер, но с ней я все равно чувствовала себя немного на равных. По крайней мере, она девушка и выглядела еще хуже, чем я. Хотя утверждать не могу, ведь я не смотрелась в зеркало довольно‑таки давно, но вид у Миди был действительно странный. Болезненный. Тело тощее, а кожа бледная, даже синюшная.
– Кстати, я пришла к тебе не одна.
Миди открыла дверь, там лежала коробка. Она взяла ее и направилась ко мне.
В коробке кто‑то скребся, просился наружу. Миди открыла ее и вытащила… белого кролика.
– Смотри, какое чудо! Я назвала его Пушистиком. Хочешь подержать?
Я пребывала в замешательстве и даже в легком восторге. Первые, хоть и слабые, но положительные эмоции за все дни моего заточения здесь. Я потянула руки к нему. Какой же мягкий! Он съежился в моих руках, трясся, поджав длинные ушки.
– Кролики – удивительные создания. Такие милые, но жутко агрессивные, – сказала Миди, а затем вновь начала рыться в коробке, и тут в ее руках оказался нож.
– Держи.
Она протянула его мне, а я тупо смотрела на него, не понимая, какого черта происходит.
– А зачем это?
– Твое новое испытание. Ты должна убить его.
Мне это послышалось?! Она всерьез это сказала?
– Что, прости? – я едва не потеряла дар речи.
– Перережь ему горло, вонзи нож ему в живот. В общем, делай все, что захочешь.
– Нет, я… Боже! Миди, скажи, что это шутка.
– А тебе что, смешно?
И тут я, наконец, поняла весь ужас происходящего. Я была готова ко всему, ведь дни голодовки подтвердили мои опасения: в этом месте со мной будут происходить страшные вещи. Но я даже и представить себе не могла, что все зайдет так далеко. Меня заставляют убить живое существо. Я понимала, что некоторым людям это покажется обычным занятием. Испокон веков люди охотятся, убивают зверей, это считается нормальным. Но я не могла себе это позволить. Я даже не смогла убить Дезмонда, когда мне представилась блестящая возможность: он лежал у моих ног и со страхом и злостью смотрел на пистолет в моих руках. Я не могла на это решиться. Хотя это животное определенно заслуживало смерти.
– Нет… – Миди сверлила меня глазами. – Нет! – крикнула я и оттолкнула Пушистика. – Я не буду этого делать, я не буду этого делать!!! Вы можете измываться надо мной, как хотите, но я никогда не причиню боль живому существу!
Я говорила быстро и громко. А потом трезвый рассудок вернулся ко мне, и я поняла, что только что сделала: Я НАРУШИЛА ДОГОВОР.
– Хорошо, – спокойно ответила Миди.
Затем она поймала Пушистика, забрала у меня нож, и в следующее мгновение произошло то, что, вероятно, будет сниться мне каждую ночь до конца моей жизни: Миди перерезала горло кролику.
Я кричала, спрятала лицо за дрожащими ладонями. Струи алой крови мгновенно превратили мягкую белоснежную шкурку в красное, кровавое зрелище.
Я начала реветь, захлебываться в слезах, а Миди с превеликим удовольствием швырнула тельце несчастного кролика в мою сторону, чтобы я окончательно взвыла.
– Глория, ты должна выполнять все задания беспрекословно.
Миди покинула комнату.
* * *
Мне принесли еду, а я не могла ее есть. И на этот раз не из‑за привычки голодать. Увы, я уже не могла заставить себя как‑то отвлечься, я даже не могла заснуть, ведь осознавала, что в нескольких метрах от меня лежит труп.
Комментариев нет